Женское несчастье: одна лишилась мужа, другая может лишиться свободы
Драматическим получилось заседание суда в минувшую среду в Минске. Рассматривалось дело о гибели пассажира Toyota. Как установили следователи, за рулем находилась пьяная женщина, которая и предстала перед судом. В качестве компенсации она выплатила жене погибшего крупную сумму. Это казалось определенным Рубиконом: теперь-то уж, когда вроде бы потерпевшая претензий не имеет, дело ограничится условным сроком. «Признание вины считаю недостаточно искренним, — лишь прокурор настаивал на лишении свободы. — Обвиняемая признала ее, но при этом продолжала отрицать: говорила, что не чувствовала себя пьяной. Хотя экспертиза показала 2,61 промилле. Что ее ослепил встречный автомобиль, который, как оказалось, менее суток назад прошел техосмотр». Женщина, которая взяла на суд из вещей только дамскую сумочку, явно не ожидала такого приговора. Как проходило заседание, читайте в нашем репортаже.
Как это часто бывает, до заседания суда были известны только сухие факты: вечером 13 апреля (это была пятница) на ул. Прушинских женщина (1976 г. р.), управлявшая Toyota RAV4, врезалась в припаркованную фуру с российскими номерами. Погиб мужчина, находившийся на переднем сиденье легкового автомобиля, давний знакомый водителя. Экспертизой было установлено, что машина была технически исправна. Автомобиль оформлен на отца обвиняемой, но реально им пользовалась она сама. Важно заметить, что водитель раньше не была судима, на учете в наркологическом и психоневрологическом диспансерах не состояла, хотя и не раз привлекалась к административной ответственности за разные нарушения ПДД. Словом, это самый обычный человек, который ничем не выделяется среди многих и многих минчан. Заседание суда помогло понять реальные мотивы и отношения между двумя женщинами, а также факторы, приведшие к ДТП.
— Ко мне домой пришел мой товарищ... Он употреблял спиртные напитки. Я с ним выпила, наверное, граммов 50—70 водки, — начался допрос обвиняемой — молодой женщины, работающей главным бухгалтером в одном из ООО. Держалась она очень спокойно и, как нам показалось, даже уверенно, иногда делая акценты на обстоятельствах. — Он был уже в нормальной такой стадии опьянения... Предложила поехать на такси, он отказался. Говорит, тут до дома квартал-два. Давай-давай... Я отказалась, такси вызывала ему... А он: поехали-поехали. В конечном итоге я не знаю, почему, но села за руль. Мы выехали, двигались примерно 60—65 километров в час. Буквально через квартал не горело освещение, шел мелкий дождь, я поздно заметила встречную машину, она ослепила меня, свет яркий был... Я уже только потом увидела фуру.
— Как относитесь к содеянному? — сторону гособвинения представлял Дмитрий Лукьянов, старший прокурор отдела прокуратуры г. Минска, который осуществляет надзор за следствием по таким делам.
— Раскаиваюсь. Вину признаю полностью. Очень сожалею о случившемся, — она повторит это еще несколько раз.
— Почему же не отказали, сели за руль? Вы должны знать, какая ситуация на дорогах. Об этом сообщается постоянно.
— Старый знакомый... Он уговорил... Было позднее время. Ему пора было домой. Пошла на поводу, — торопливо принялась объяснять водитель Toyota. — Я так подумала про себя, что проще будет его отвезти, чем... Ну он был сильно нетрезвый.
Позже судья спросила, почему поехали через ул. Прушинских, можно было ведь выбрать более короткий путь. Как оказалось, до аварии они побывали на заправке — покупали воду. Погибший также просил заехать в магазин «Полесье», туда они, собственно, и направлялись.
Далее к допросу приступил адвокат потерпевшей стороны, специализирующийся на такого рода делах. Вопросы были очень конкретными и касались обстоятельств столкновения:
— Вы говорите, что во время управления автомобилем у вас наступил момент ослепления. Это было ослепление или ухудшение видимости?
— Ухудшение, — лишь после третьего уточнения ответила женщина.
— А на первоначальных показаниях вы сказали, что ослепление...
— Знаете, я не сильна в терминах, — обвиняемая уже 15 лет, по ее словам, управляет автомобилями.
— Вы контуры дороги различали или же полностью потеряли видимость?
— Полностью видимость не теряла.
— Через какое время заметили стоящий без освещения автомобиль?
— Не могу сориентироваться.
— Одновременно или через какие-то секунды?
— Наверное, через секунды... Честно говоря, я не могу ответить на этот вопрос.
— Успели применить торможение до столкновения или нет?
— На тормоз я жала. Скажем так. Наверное, до столкновения. (На мокром асфальте следы торможения обнаружены не были. — Onliner.by.)
— А направление движения автомобиля перед столкновением изменяли?
— Да. Но до конца не успела. Избежать столкновения не удалось.
— По каким признакам определили, что стоял именно автомобиль?
— Я вообще не поняла вначале, потому что это был прицеп — потом уже увидела — грузовой машины... Первое, что поняла — препятствие. Я даже не поняла сразу — легковой автомобиль это или грузовой.
— Вы увидели контуры задней части или что-то другое?
— Контуры задней части.
— Имел ли этот прицеп с вашей стороны светоотражающие элементы? — адвокат употребил именно этот термин (ГАИ предлагает называть такие элементы световозвращающими).
— Нет, не отражались.
— А если бы вы находились в трезвом состоянии, вы бы успели затормозить?
— Нет, — очень уверенно ответила обвиняемая.
— Почему же тогда вы признаете себя виновной?
— Потому, что я употребила алкогольный напиток, — с какой-то ноткой злости сказала женщина. И добавила: — Я села за руль. Я совершила ДТП. Как этого можно не признавать? Все об этом говорят.
— В то же время вы утверждаете, что выпили 50 граммов водки. А в некоторых научных разработках приводятся сведения, что это количество приводит к содержанию в крови около 0,6 промилле. У вас — 2,61! По моим расчетам, это не менее 300 граммов водки.
— Как я могла столько выпить, если у нас была лишь начатая бутылка? — спросила обвиняемая, как будто в зале суда кто-то кроме нее мог ответить на этот вопрос.
Присутствующие в зале отреагировали на эту реплику шумно.
— Я с таким не согласна, — продолжила водитель. — У меня есть справка из больницы скорой помощи, где у меня утром брали кровь, и там 0,0 промилле.
Как выяснилось, после медосвидетельствования (оно было проведено менее чем через час после ДТП) водителя Toyota отпустили домой, однако утром она почувствовала себя плохо и обратилась к медикам.
На вопрос своего адвоката, как именно проводилось освидетельствование, она затруднилась ответить, сославшись на шок:
— Из машины «скорой» после осмотра меня забрал инспектор и отвез. «Скорая» приехала очень быстро. В трубочку я дышала, кровь взяли.
Она продолжала утверждать, что не чувствовала опьянения.
— Тогда почему признаете вину в части нахождения в состоянии алкогольного опьянения? — уточнила судья.
— Да, я выпила водку. Не до такой степени, но... 50—70 граммов я выпила.
В деле есть справка о медосвидетельствовании, которое проводилось с 1:30 до 1:35 ночи (ДТП случилось около 23:55). В 1:40 был взят анализ крови. Результат — 2,61 промилле. Врач, который проводил процедуру, в частности указал: «Реакция на свет вялая, в позе Ромберга пошатывание, пальце-лицевую пробу выполняет с промахиванием, тремор пальцев рук, запах алкоголя на расстоянии, со слов — пила водку».
— Я не совершала таких действий на освидетельствовании, — настаивала водитель Toyota. — Я только попросила умыться, потому что вся была в крови.
Адвокат обвиняемой заявил ходатайство, аргументируя тем, что у защиты есть сомнения в объективности проведения медосвидетельствования. Гособвинитель предложил отклонить просьбу:
— Медосвидетельствование проводилось в соответствии с требованиями законодательства в установленном порядке, о чем имеется запись. Более того, до настоящего времени сторона обвиняемой не обжаловала результаты медосвидетельствования и не оспаривала степень опьянения. Есть порядок обжалования, который производится не в суде.
— Акт медосвидетельствования составлен специалистом, в компетенции которого сомневаться не приходится, — заметила судья. — Оснований для опровержения никаких нет. Состояние алкогольного опьянения определялось с помощью специального прибора, который определяет концентрацию паров этилового спирта в выдыхаемом воздухе, и по анализу крови. То есть двумя способами. Результат и в одном, и в другом случае — более двух промилле. Поэтому в вызове экспертов и опросе специалистов я отказываю. Считаю, что это только затянет процесс.
У этого происшествия был свидетель, тоже водитель, на глазах которого случилось ДТП. Вот что сообщил мужчина:
— Ехал с работы, со второй смены. Повернул с кольцевой на Игуменский тракт, а потом двигался по Прушинке. Слева от меня стояла фура. Видимость нормальная была, хотя фонари горели частично. До фуры метров сто было. Легковая машина красного цвета шла навстречу мне, скорость была в пределах нормы. Там сначала одна полоса идет, а потом, где фура стояла, расширение. Автомобилю Toyota нужно было немножко левее, на вторую полосу выехать и проскочить... В последний момент вроде как машина вильнула немного. Столкновение произошло метрах в 4—5 от меня. Передо мной никого не было. Водитель сама вышла. Немножко ее шатало. Может, испуг? В салоне был запах алкоголя. Пассажир еще дышал. Я сразу позвонил в «скорую». Но там уже всё было...
— Какой свет фар был включен в вашем автомобиле? — спросил представитель потерпевшей стороны.
— Ближний. В этот же день, утром 13 апреля, я прошел техосмотр.
Между тем в деле есть также ответ из «Мингорсвета» на соответствующий запрос. В ответе кратко констатируется: «Освещение было включено в 20:31. Заявок на неудовлетворительную работу не поступало».
— Однако существуют также материалы, что освещения не было, — настаивал адвокат обвиняемой.
Думаем, здесь будет уместно процитировать слова участника нашего форума mark777, который одним из первых сообщил об этом ДТП (орфография и пунктуация автора сохранены): «Звук был - как-будто бутылка о карниз ударилась. Звука торможения не было (балкон был открыт, 1 этаж, прямо напротив). Колеса были вывернуты в сторону от фуры - т.е. в последний момент увидела (там, конечно не место для фуры - но не увидеть ее было сложно, освещение еще работало)».
Как выяснилось в суде, обвиняемая со своим отцом оплатила похороны, жена погибшего организацией не занималась. Адвокат водителя Toyota даже попытался использовать это как аргумент, мол, есть информация, что супруги уже были разведены. Потерпевшая уточнила: «Разводились раз семь, наверное, а последний раз вопрос ставился за 9 дней до его гибели — он стал вести разгульный образ жизни, не работал, но в суде помирились». Впоследствии был предъявлен оригинал свидетельства о заключении брака, который в случае развода был бы изъят.
— В тот день я ночевала у родителей — отец больной, — жена погибшего сразу сказала, что испытывает неприязненные чувства в отношении обвиняемой. — Никогда обвиняемая не пыталась передо мной извиниться. Только один раз приезжала, просила подписать бумагу о том, чтобы не изменяли меру пресечения. Она давно знает мужа, мы не один раз встречались у нас на даче. Она явно испытывала к нему интерес, потому что были постоянные звонки. У нас с мужем регулярно случались скандалы из-за этого. Он мне тогда рассказывал, что это просто так, дома просто нечего делать.
На этой стадии процесса потерпевшая посчитала нужным лишить обвиняемую свободы, аргументировав так: «Потому что в следующий раз она сядет пьяной за руль и убьет какую-нибудь семью». Однако позже она поменяет свое мнение.
На этом процессе много говорили о компенсации. Адвокат потерпевшей стороны попросил взыскать с обвиняемой 50 млн рублей в качестве компенсации морального вреда. Обоснование такое: «Супруга погибшего имела в некоторой степени расстройство психики, даже получила направление для госпитализации, но вышла из кризисной ситуации самостоятельно». Денег обвиняемая до суда потерпевшей не выплачивала, они встречались лишь один раз — для передачи каких-то документов. Как оказалось, лично водитель Toyota даже не звонила ей (связь держала через отца), сама не пыталась извиниться, потому что, по ее словам, потерпевшая была очень злая на нее и сказала, что все будет решаться в суде.
— Я готова выплатить 50 миллионов. За неделю максимум. Сейчас могу отдать залог — 16 миллионов 800 тысяч, — заверила обвиняемая.
В этот момент был объявлен пятиминутный перерыв. «Именно для предоставления стороне обвинения возможности загладить вину», — уточнила судья. Это судебная практика: каждому обвиняемому предоставляется такая возможность — добровольно оплатить моральный, материальный вред, возместить убытки. В этот момент, кажется, уже всем присутствующим в зале стало понятно, о чем речь. Обе стороны стали живо переговариваться. Прокурор даже обратился к ним с просьбой: «Может, вы здесь еще решите рассчитываться? Здесь же люди сидят. Выйдите, пожалуйста».
Через пятнадцать минут стороны вернулись в зал, вполне, похоже, удовлетворенные состоявшимся общением.
— Не надо лишать ее свободы, — тихо сказала потерпевшая.
— К обвиняемой не имеете претензий? Моральный вред возмещен? — спросила судья.
— Полностью.
Дальше состоялся довольно любопытный диалог: кто оплатит услуги адвоката потерпевшей, 2 млн рублей?
— Сейчас уже вряд ли, — замялась водитель Toyota. — Но я готова... Прям на месте?
И через секунду паузы, обращаясь к потерпевшей:
— А может, хватит уже? Вы же получили 50 миллионов. Вам жалко 2 миллиона на адвоката?
— Вы процессуальные издержки оплатите? — спросила судья.
— Не, не надо, — видимо, не совсем поняв, о чем речь, взяла слово потерпевшая. — А что, они будут? Тогда взыскиваем!
В этот момент, думается, не только нас охватило странное ощущение. Понятно, человек погиб, жизнь его уже не вернешь, а хотя бы на первое время компенсировать потерю кормильца можно. Но, видимо, предполагается, что это будет сделано не как циничный откуп от претензий. Законодательством предусмотрено примирение сторон, и ситуации действительно бывают разные. Раньше, на других заседаниях, мы не раз видели, как потерпевшие совершенно искренне упрашивали суд: «Так ситуация сложилась. Обвиняемый не виноват. Сначала была злость, а потом поговорили, разобрались. Он оплатил лечение, оздоровление. Но не в этом только дело. Не наказывайте». Однако это, судя по всему, другой случай.
Как бы то ни было, водитель Toyota после перерыва уже выглядела более уверенной. На заседание суда она пришла в белых джинсах, светлой маечке, в руках — изящная дамская сумочка. Тот, кто предполагает, что уже сегодня может оказаться в СИЗО, выбирает другой наряд и багаж. В этот момент все как-то забыли, что факт выплаты компенсации считается существенным, но не определяющим для суда.
Прокурор потребовал наказания в виде двух лет лишения свободы (с учетом закона об амнистии этого года), максимальная санкция по ч. 2 ст. 317 «Нарушение правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств» предусматривает наказание до пяти лет. Гособвинитель сослался на конкретные обстоятельства по делу (в том числе отягчающие — управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения): «Ущерб хоть и был возмещен, но менее тяжкими последствия ДТП от этого не стали».
— Внешне казалось так: ночью обвиняемая управляла автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, не рассмотрела фуру и врезалась. В результате погиб мужчина в расцвете сил, супруга его осталась одна, — взял слово адвокат потерпевшей. — Но не все так просто. Конечно, есть недостатки при проведении предварительного расследования — ведь не назначался эксперимент по определению видимости конкретно этой фуры. Состояние алкогольного опьянения ведь не всегда является основанием, ответственностью за ДТП. Вот, допустим, едет пьяный тракторист спокойненько, а в него врезается Mercedes. Тракторист же ничего не нарушал, получается. Здесь не выяснены все обстоятельства. Сама обвиняемая признала вину, что можно расценивать как положительный факт. В то же время мы все должны полностью перепроверить. Человек может себя и оговорить. Свидетель утверждает, что фура все-таки была видна. Тем не менее недостатки следствия есть, и именно сомнения, что так уж виновата обвиняемая, явились основанием для потерпевшей смягчиться в отношении нее и не настаивать на лишении свободы.
В этот момент мы даже не сразу поняли, чей адвокат выступает. Еще раз убедились, что все-таки это представитель потерпевшей, а не обвиняемой. Тот тем временем продолжал:
— Доказательства, которыми располагает суд, подтверждают вину обвиняемой. Остается открытым вопрос о взыс... — адвокат в этот момент оговорился. И тут же поправился: — О наказании. Потерпевшая не настаивает на лишении свободы. Все-таки это женщина. Право обвиняемой компенсировать моральный ущерб... Сами понимаете, это не полная компенсация. Это невозможно... Но закон предусматривает такую форму заглаживания вины. Я считаю, что состав преступления подтвердился, наказание может быть назначено по решению суда.
Затем взял слово адвокат обвиняемой:
— Причинами нарушения ПДД, которые привели к ДТП, стали невнимательность и неосмотрительность, а объективные причины — парковка грузового транспорта на дороге и движение транспортного средства в какой-то мере затруднили управление автомобилем моей подзащитной. При этом она понимает, что при ослеплении должна была тормозить до полной остановки. Она пыталась избежать ДТП, применила меры по торможению, приняла руль влево, но совершила аварию. Моя подзащитная глубоко переживала случившееся. Она признала вину в полном объеме, но не согласна со степенью опьянения. Насчет проведения следствия — некоторые факты не были зафиксированы должным образом: были ли катафоты, например. Прошу назначить наказание, не связанное с лишением свободы.
Прокурор в ответ заметил, что во время расследования и даже в начале судебного заседания никто ходатайств не заявлял, о недостатках следствия стали говорить только при обсуждении размера компенсации. «Пока не возместили — хотим много, а когда выплатили — уже ничего не хотим. От пьянства за рулем гибнут многие люди. Каждый день в Минске задерживают 10—15 пьяных водителей. Эмоции людей во время заседания понятны. Но мы, юристы — и прокуроры, и адвокаты, — давайте будем честными. Если видим недостатки — давайте сообщать. Вы хорошо знаете порядок, все знакомились с материалами уголовного дела перед направлением его в прокуратуру, в протоколе ознакомления никто из вас запись о проведении дополнительных следственных действий не делал. Более того, было указано, что ходатайств и заявлений не имеется. А о том, что нужно бы провести следственный эксперимент, говорите только во время прений», — заключил гособвинитель.
Этот спор можно было бы продолжать, наверное, бесконечно. Но давайте зададимся вопросом: что показал бы следственный эксперимент? Что фура в свете фар современного автомобиля с хорошей оптикой не заметна на улице города? Что световозвращающие элементы спасли бы пассажира? Безусловно, стоянка такой габаритной машины в городской черте — это такой же фактор, как алкогольное опьянение, освещенность улицы, параметры дороги, состояние дорожного покрытия, стаж водителя, ее состояние и десятки других. Причинно-следственная связь, выражаясь языком юриста, несколько иная.
Приговор судьи прозвучал вразрез с теперь уже общим мнением двух сторон (потерпевшей и обвиняемой): два года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии поселения (это не «химия», как решили многие, а более строгое наказание, связанное с лишением свободы) и лишение водительских прав на пять лет. Женщину взяли под стражу прямо в зале суда. Как нам показалось, услышав приговор, она ахнула: «Куда теперь?» Растерянно она стояла на том же месте, адвокат что-то искал в бумагах. У водителя есть еще время на обжалование приговора. Если этого не будет сделано, то он вступит в законную силу.
