«Летел» или не досмотрели? Репортаж с судебного процесса над водителем, насмерть сбившим ребенка в минском дворе
Дело, полное противоречий, закончил вчера суд Московского района. Дворовая авария, в которой погибла 3-летняя девочка, в очередной раз заставила задуматься над вопросом, насколько безопасен город для детей? После истории с мальчиком, сбитым у крыльца школы водителем Porsche Cayenne, об этой проблеме почти забыли. В процессе изучения обстоятельств трагедии на ул. Розы Люксембург мнения общественности разделились. Одни убеждали, что за девочкой не было необходимого присмотра со стороны взрослых — оттого она и выбежала на дорогу. Другие были уверены: водитель ехал по прилегающей территории, не глядя по сторонам. Как выяснилось на заседании, и те, и другие оказались неправы.
Обвиняемый — широкоплечий мужчина 36 лет — вел себя достаточно уверенно. Казалось, он понимал, что невольно стал виновником трагедии, однако был уверен: машина и его действия — не единственная причина гибели девочки. Вину водитель признал полностью, о чем сразу же было объявлено, однако во время процесса высказывал свои претензии: где были взрослые, почему так опасно организован въезд, неужели превышение в 4 км/ч можно полноценно считать таковым? «На его месте мог оказаться любой», — пожалуй, самая распространенная фраза в обсуждениях этого дела.
О личности мужчины известно, что он работает слесарем-сантехником в ЖЭСе, женат, имеет ребенка от первого брака жены, ранее судим не был, однако имел проблемы с алкоголем. В холодном зале суда, оборудованном «клеткой», он стоял вне камеры, одетый в простые брюки и куртку поверх несвежей клетчатой рубашки. Потерпевшие — 29-летняя мать и 32-летний отец погибшей девочки — также выглядели просто. Она — инженер, он — сотрудник МАЗа. Родители почти не переговаривались и старались не смотреть в сторону обвиняемого, однако активно участвовали в процессе: задавали вопросы, дополняли показания свидетелей. Мать попросила запретить фотосъемку в зале. Ее можно понять: после случившегося она хочет полностью изменить свою жизнь — сменить окружение, работу, даже место жительства, как оказалось позже.
Прокурор зачитал фабулу: «17 июня около 12:00 Ford Mondeo под управлением обвиняемого двигался по дворовой территории. Несмотря на наличие припаркованных автомобилей, в условиях ограниченного обзора скорость до безопасной не снизил. Как установлено во время следственного эксперимента, скорость машины составляла 24 км/ч. Правила дорожного движения обязывают водителя при возникновении опасности притормозить вплоть до полной остановки, чего также не сделал мужчина. В итоге он допустил наезд на трехлетнюю девочку, от полученных травм она скончалась. Нарушение им пунктов 133, 137, 87.2, 119 Правил („Движение машин в жилой зоне допускается при условии принятия водителями всех мер по обеспечению безопасности пешеходов“; „В жилой и пешеходной зонах водителям запрещается движение со скоростью более 20 км/ч“; „При возникновении препятствия, которое водитель в состоянии обнаружить, он обязан немедленно принять меры к снижению скорости движения, вплоть до остановки“; „Водитель должен быть готов снизить скорость движения или остановиться, чтобы исключить вероятность наезда на инвалидов по зрению, а также детей и пешеходов с видимыми нарушениями опорно-двигательного аппарата“) находится в прямой причинно-следственной связи с гибелью ребенка. В момент аварии обвиняемый был трезв. Отягчающих либо облегчающих обстоятельств нет».
В начале процесса свою версию представил водитель: «В тот день возвращался на обед домой, захватил по пути мать. В наш двор ведут два заезда, дорога сквозная. Один (ближний) был загорожен фурой, и я решил поехать через второй (там установлен знак „Въезд запрещен“). Было сухо, светло, асфальт местами слегка присыпан песком. Преодолел горку, поравнялся с припаркованными слева и справа машинами. В этот момент наперерез побежала девочка (старшая сестра). Я притормозил, но продолжал ехать накатом на второй передаче. Получается, отвлекся — проводил ее взглядом. А когда вновь посмотрел на дорогу, заметил только макушку второй девочки (младшая сестра) в районе переднего бампера, совсем близко. Я резко остановился, но ребенка уже затянуло под машину. Подбежал мужчина (дедушка), попросил сдать назад. Отъехал полметра, передние колеса в это время пробуксовали. От этого остался след, а не от торможения, как писали в СМИ. Вышел из автомобиля, позвонил с одного телефона в „скорую“, со второго — в милицию. Девочка лежала на спине».
Следователи установили, что у водителя не было бы физической возможности предотвратить ДТП, если бы он увидел ребенка за одну секунду до столкновения. Однако, как показал эксперимент, в его распоряжении было 2,25 секунды.
«Я знал, что здесь могут гулять дети, но играют они в основном вечером, не днем же! — дополнил мужчина. — Слева, куда побежали девочки, находятся снесенные гаражи, справа в низине — детская площадка. Зачем им было бежать к гаражам? Я не новичок за рулем. Получил права в 1998-м, в том же году лишили прав за пьяную езду. Через три года восстановил права. Управлял только легковыми машинами из-за травмы позвоночника, полученной в детстве, прохожу медкомиссию раз в два года. Стараюсь всегда ехать осторожно, без превышений. Спидометр Ford начинается с отметки 20, поэтому я не мог точно проконтролировать, с какой скоростью ехал по дворовой территории. Машину, к слову, купил у сестры в рассрочку. Только в марте все выплатил, еще не успел переоформить, когда в июне случилась эта трагедия».
Вину водитель признал, но в некоторых аспектах сделал акценты: «Припаркованные машины ограничивали обзорность, из-за них и выбежал ребенок. Знак „кирпич“ установлен на уровне второго этажа, заметить его трудно (в первых показаниях он говорил, что знал о его существовании. — Прим. Onliner.by). Считаю, дети находились без присмотра. Знаю, дедушка иногда выпивает. Если бы я „летел“, как говорят некоторые, то сбил бы обеих».
Эти выводы поспешила опровергнуть мать погибшей девочки: «На дворовую территорию ведут три заезда. Это можно увидеть на карте. Из всех возможных вы выбрали именно тот, заезжать через который вам запрещено знаком. Да, школ и садов в округе нет, но тогда были каникулы. Еще хочу обратить внимание на отношение обвиняемого: после наезда он только позвонил в скорую, но даже не подошел к человечку, которого задавил (объяснял это тем, что не является профессионалом), первую помощь оказала местная жительница, случайно проходившая рядом. Я сама водитель, учила детей не перебегать дорогу, но Маша вырвалась. Как бы ни наказали водителя, дочь мне не вернуть. Осталась старшая девочка. Помню, приехала из больницы, думала, как ей сказать, что сестренки больше нет. А она меня встретила словами: „Я все знаю, по новостям сказали“. Она не видела ДТП, но хорошо запомнила, как водитель орал матом на дедушку после случившегося. Дочь до сих пор не может отойти от стресса. Она проходит реабилитацию у психотерапевта. Ей постоянно напоминают о Маше. В качестве морального вреда считаю оптимальной сумму в 1,5 миллиарда рублей. На то есть много причин. Детей я больше не смогу иметь — таков вердикт врачей. Необходимо нанять частного психотерапевта для дочери. Нам нужно сменить окружение, с прошлой работы я уже ушла, считаю, нам нужно переезжать в другое жилье. Прошу лишить обвиняемого водительских прав на максимальный срок, а посадите вы его или нет — мне тепло или холодно не станет».
Подробно версию потерпевшей стороны описал дедушка девочек, находившийся во дворе в момент наезда: «Зять работал, дочка в июне писала дипломную работу в своей квартире на Герасименко. На это время я взял отпуск, чтобы присмотреть за внучками и дать ей возможность сконцентрироваться. Так мы поступали нередко, с женой никогда не оставляли девочек без присмотра, часто ходили в парк, играли и во дворе. У нас там летом детский сад: мы им палатки ставим, спальники стелим. Все местные знают о детях, ездят осторожно. „Летчики“ попадаются, но мы всем двором с ними воюем. 17 июня я находился с детьми на прогулке. Старшая училась ездить на двухколесном велосипеде, села на него в первый раз. Дорога — единственное ровное место в нашей округе, где можно научиться ездить. Младшая в этот момент была в моей машине. Я смотрел на старшую. Она попросилась поиграть в песочнице, положила велосипед на асфальт, перешла дорогу. Младшей тоже захотелось к сестре, она была на заднем сиденье моей Audi. Я от багажника дошел до передней части машины, открыл переднюю дверь, достал ребенка через нее. В этот момент услышал звук автомобиля, заезжавшего во двор. Тут же внучка дернулась в его сторону, я успел только крикнуть: „Маша!“ Ее затянуло под днище. Я подлетел спереди, посмотрел: снизу ее нельзя было достать. У меня водительский стаж 30 лет, так что сразу понял, что волосы намотало на шрус. Крикнул водителю, чтобы сдал назад. Вскоре подбежала соседка-врач, стала делать искусственное дыхание. Обвиняемый спокойно стал звонить, к нам не подходил. Еще кричал матом, что я виноват. Скажу так: я после аварии много раз пробовал заехать в наш двор — на скорости 24 км/ч можно подбить, толкнуть, но никак не задавить».
Медэксперт пришел к выводу, что смерть наступила в результате переломов шейного отдела позвоночника, черепа, травматического шока, полученного вследствие сдавливания и волочения.
Мать водителя, ехавшая на пассажирском сиденье, дополнила слова сына: «Вторая девочка как с неба свалилась. Я успела посмотреть только на первую, вторую увидела уже перед капотом, до машины оставалось чуточку. В следующую секунду появился дедушка, мы отъехали, а он стал кричать: „Машенька, Машенька! Я виноват, за тобой не досмотрел“. Мы были растеряны, ничего не говорили, не кричали. После случившегося сын сильно переживал. Ему было плохо, даже вызывали „скорую“. Позже он хотел связаться с родителями, как-то помочь. Может, возместить траты на похороны — хоть что-то сделать. Но встретился только с отцом и лишь однажды. Тот дал понять: оформим все юридически, в суде. Однажды цветы купил, поставил на месте аварии. Бабушка вскоре прибежала и выбросила их: „Чтобы цветов здесь не было“. Когда мы пытались подойти к потерпевшим, их какой-то родственник предупредил: „Не приближайся — растерзаем вас“. У сына болезнь сердца. Раньше были проблемы, но он закодировался, теперь совсем не пьет».
Еще один свидетель, сосед обвиняемого, выступал со стороны защиты, хотел рассказать историю, как за день до трагедии успел оттащить Машу от другой машины. Якобы должного присмотра все же не было. Тем не менее суд решил, что инцидент не имеет отношения к делу, и не дал мужчине высказаться по этому поводу. По словам свидетеля, движение в их дворе со сквозным проездом можно назвать интенсивным.
В последнем слове обвиняемый еще раз извинился и принес соболезнования семье погибшей девочки. Попросил у суда разумного наказания: «Чтобы смог выплатить. Сразу могу отдать 50 миллионов, еще 30—40 — когда продам машину. Я этого не хотел…» Ранее он вновь напоминал о своей мысли: «Если бы дед сидел там, где положено, а не в машине, ничего бы не случилось, какой бы дорогой я ни ехал. Выходит, виноватым сделали одного меня». Этот тезис опроверг прокурор. По его словам, дедушка не управлял средством повышенной опасности, его действия или бездействие не стали причиной ДТП. Обвинитель попросил у суда назначить наказание в виде лишения свободы в условиях колонии-поселения и пять лет лишения прав. Защитник обвиняемого предложил выбрать наказание, не связанное с лишением свободы. Тем не менее суд в приговоре поддержал прокурора. Помимо лишения свободы и водительского удостоверения, обвиняемого обязали выплатить в пользу родителей погибшей девочки 200 миллионов.
Сторона обвиняемого дала понять, что намерена обжаловать приговор. Потерпевшие признались, что не собираются писать протест. У обеих сторон есть десять дней на апелляцию.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by
