Как сообщалось, 29 сентября на картофельном поле в результате наезда скончалась 13-летняя девочка. Следствие установило, что 26-летний водитель по окончании загрузки картофеля в грузовой автомобиль имел реальную возможность наблюдать в зеркала заднего вида отделившуюся от группы детей и перемещающуюся 13-летнюю школьницу. Тем не менее он начал движение задним ходом по ранее наезженной колее.

— Водитель проявил невнимательность и не прибегнул к помощи находившихся на поле совершеннолетних лиц, которые могли бы сигнализировать ему о складывающейся ситуации позади транспортного средства, — отметили в Следственном комитете. — Имея техническую возможность, он не принял меры, в том числе к снижению скоростного режима, по обеспечению безопасности девочки-пешехода, которая в силу отсутствия жизненного опыта не могла правильно оценить складывающуюся дорожно-транспортную ситуацию и перемещалась по направлению движения автомобиля.

В качестве обвиняемого выступает 26-летний молодой человек — простой с виду, одетый в джинсы и свитер под горло. Он озвучил, что закончил среднее специальное учреждение образования, в этом году у него родился сын. Стаж вождения — около двух лет, открыты категории АМ, В, С. Работает водителем на предприятии с 2015 года именно на этом МАЗе. Примечательно, что техосмотр не был пройден. Зарегистрированы нарушения ПДД за непройденый техосмотр, непристегнутый ремень. В день аварии был трезв.

«Обвиняемый двигался на МАЗе по полю около деревни Селивоновка, — зачитал представитель гособвинения. — По окончании загрузки картофелем он приступил к движению задним ходом по колее со скоростью 9,9 км/ч. Не привлек к помощи взрослых, когда видел детей в поле, которые не могут в силу возраста объективно оценить ситуацию. Нарушение водителем требований подпункта 7.2 пункта 7, пункта 73, подпункта 87.2 пункта 87, пункта 119 Правил дорожного движения состоит в прямой причинной связи с дорожно-транспортным происшествием и наступившими трагическими последствиями. В итоге произошло столкновение с пешеходом, повлекшее травмы головы, позвоночника и внутренних органов, от травматического шока девочка скончалась на месте».

В ответ на это обвиняемый заявил, что полностью признает свою вину.

«С утра получил командировку на поле, нужно было перевозить собранную картошку, — описал события того дня молодой человек. — С утра там были взрослые, потом появились дети. Один раз кузов машины работники заполнили полностью, я отправился для разгрузки. Около 13:00 вернулся, там уже были дети. Вновь кузов был наполнен. Подошла помощник бригадира, сказала, мол, можно ехать. Я начал движение задним ходом, было пасмурно. При начале — подал несколько звуковых сигналов. Ехал задом, а не развернулся, чтобы не топтать грядки с неубранной картошкой, смотрел попеременно в зеркала заднего вида. Не давить картофель — почти обязательное правило на поле. Впереди урожай еще не был убран. Видел большое количество людей (взрослых, не детей) по бокам. Неубранная гряда была между колесами МАЗа, убирали ряды по обе стороны от кузова. За машиной уже была убрана картошка, там никого не должно было быть. В основном люди стояли спереди и сбоку моей машины, ждали прибытия следующего грузовика. Я проехал какое-то расстояние, никто не кричал, не сигнализировал. Ехал не поступательно (с остановками), а с постоянной скоростью. К помощи других людей (пешеходов) не прибегал, хотя мог. Позже притормозил, чтобы переговорить с коллегой — тоже шофером. И тут подбежали люди — сказали, я там человека переехал. Подбежал — смотрю, девочка лежит, была одета в темную одежду. Потом подъехала скорая, врачам передали пешехода. После прибыли следователи, я им оказывал помощь».

«Я раскаиваюсь, — завершил показания обвиняемый. — Хочу извиниться перед родителями. Прошу простить меня — мне с этим жить. Знаю, что девочку не вернешь, но...» Также стало известно, что он пытался загладить свою вину, передал родителям ребенка 10 млн рублей (до деноминации): собрал свои сбережения, занимал у знакомых.

Выступила мать девочки: «Это мой единственный ребенок. Дочь училась в 8-м классе. Она чувствовала себя хорошо в тот день. Когда она не болела, она хорошо слышала. Но во время обострения проявлял себя гнойный отит. В тот день обострения не было. Врачи ей рекомендовали закладывать ватку в ухо, если дует ветер. Но в тот день, повторюсь еще раз, с ней было все хорошо, иначе бы она не поехала на картошку. Со школы мне не звонили с просьбами привлечь дочь к работе, она сама сказала о поездке накануне. Утром она ушла в школу, по дороге хотела встретиться с подругой. Уже вечером я узнала о случившемся от той самой подруги — она пришла к нам домой, когда приехала с поля».

«Сам обвиняемый не приходил, — дополнила потерпевшая. — Однажды явились женщины из его колхоза, просили простить и протянули конверт. „Бог простит“, — ответила я тогда. Сегодня в зале суда я отказываюсь от исков: как материальных, так и моральных».

В качестве свидетеля выступил мужчина, работавший в тот день на поле. «Были ли звуковые сигналы перед отъездом машины? Я не обращал внимания. Я как раз рядом стоял. Водитель не обращался за помощью сориентировать его во время движения задним ходом ни ко мне, ни к другим. Я увидел, как он ехал, а сзади девочка молодая стройная сбоку шла, она отделилась от группы людей, быстрым шагом шла, не оглядывалась. От меня где-то 50 метров было. Она шла через грядки, машина была справа от нее. Он пошел дальше, а она осталась лежать. Я-то думал, она не пойдет прямо под грузовик, стоял и смотрел, не думал, что она попадет под колеса, предполагал, что остановится. Какое-то время еще ехал, потом ему махать начали — он и затормозил. Потом к месту происшествия не подходил — побоялся. Сейчас думаю, водитель мог быть неправ, что никого не попросил помочь. Наверное. Но кто же знал?»

Еще один свидетель — педагог, находившийся на месте происшествия: «Накануне говорили, что мой класс отправят на картошку. Утром в день происшествия все переиграли, отправили часть другого класса. Меня с коллегой оставили ответственными. В тот день мы с ребятами работали, все были в одном месте — это видно и на фото, снятых на мобильник. У ребят было ощущение воодушевления — на картошку давно не ездили, им было весело. Потом бригадир сказал, мол, у нас все, машина перегружена. Можете ждать следующую. Школьники спросили, можно ли взять по ведерку картошки домой, нам дали добро. Несколько групп детей пошли с ведерками по полю. Я шла с отстающей группой, никто не бегал, не выскакивал. Я чувствовала себя в безопасности, дети были в поле зрения, но уже смешались: мои и другие, из другой школы. Вику видела, но она шла в группе. Рядом машины не видела, иначе я не чувствовала бы себя столь спокойно. Откуда-то спереди прибежала девочка, кричала: „Там Вика попала под машину“. Быстрее меня к ней подбежал другой педагог, положил ее голову на руку. Я, если честно, растерялась. Помню, тогда МАЗ был уже дальше. После Вику отнесли к машине скорой. Еще спустя какое-то время вернулись в Молодечно остальные». Учительница дополнила: «Во время уроков я не заметила, чтобы у Вики были проблемы со слухом. Да, она переспрашивала. Но это норма — я ведь веду иностранный язык. Не все понимают с первого раза».

Еще один педагог, выехавшая в тот день на картошку, сказала, что не хотела отправлять именно этих детей на работу: «Группа школьников оказалась смешанной, я планировала, со мной будет мой класс. Помню свой внутренний протест. Работы в поле перенесли с другого дня (пятницы), потому как на нее было назначено какое-то мероприятие. Все же вышло, что я поехала. Убирали смешанными группами, в которые входили дети из разных школ. Я обратилась к бригадиру: почему все вместе, а не по 4—5 человек. Он ответил, мол, нужно быстро заполнять машины. Работы были закончены, детям разрешили взять по ведру картошки. Я заметила, они набирали зеленый картофель, потому сказала им перебрать. Дети были и слева от меня, и справа. Было довольно шумно, вокруг около полутысячи человек, с одной стороны поля — трасса, с другой — железная дорога. Звука сигнала автомобиля я не слышала. Да и в принципе машину не видела. Все произошло мгновенно, в 5—7 метрах от меня, но я ничего не видела. Только через секунду школьница крикнула, что Вику переехала машина. Я подбежала, мой коллега из другой школы оказался первым, он уже звонил в скорую, поднял ее голову, потому как лицом она лежала в земле (ее коллега-мужчина показал, что поднял голову, так как рот девочки был заполнен кровью, он постарался освободить дыхательные пути - Onliner.by). Признаки жизни она еще подавала, я потрогала ее за плечи, за шею, пыталась нащупать пульс, но переворачивать побоялась. Потом прибыли медики, Вику занесли в реанимобиль, через какое-то время из него вышел медик, сказал, что спасти не удалось».

Зачитываются материалы дела. Специалисты установили, что погибшая могла быть обращена задней правой стороной к машине в момент наезда. Ответить на вопрос, двигалась девочка или стояла, эксперты не смогли, не представляется возможным, говорится в деле. Автотехническая экспертиза пришла к выводу, что в момент ДТП грузовик находился в технически исправном состоянии. Следы от шин МАЗа остались на задней стороне куртки, брюк погибшей. Следственный эксперимент приводит к выводу, что у водителя с момента обнаружения опасности имелась возможность остановиться с помощью экстренного торможения. Однако это не было предпринято.

Характеристики обвиняемого исключительно положительные: как с работы, так и от соседей (подписалось 36 человек).

В заседании объявлен перерыв. После него, в пятницу, прозвучат прения сторон, последнее слово обвиняемого, а также приговор.