Все начинается с кофе

Самое утро, но птицы уже попрятались куда-то в тень: денек предстоит жаркий, в прогнозе обещали за тридцать. Красивый дом на холме, хозяин встречает у ворот.

— Вы завтракали? Тогда по кофейку и поедем?

На придверном столике награды, часы в виде велосипеда. На стене — большое фото с велогонки.

— Вы с молоком пьете? И я без молока. Сладкого хотите?

Мы видимся впервые, поэтому с интересом разглядываю этого невысокого подтянутого человека с открытым добродушным лицом и светлыми волосами. Где-то писали, что он 1959 года. То есть ему 65? Да ну!

— Кстати, о еде. Могу сказать, что когда-то именно я учил наших велосипедистов есть овсяную кашу, — смеется Дмитрий. — Раньше ведь как питались: что было на столе — то и ели. Колбаска копченая, огурец, сверху творога. Считалось, что чем больше ты съешь, тем дальше уедешь. Посмотрите на велогонов тех времен: ноги короткие, зато лицо, живот, задница! А потом я увлекся вопросом. Оказалось, что кашки поел — и несколько часов валишь, все у тебя нормально. 

У него с фигурой точно все в порядке. Еще раз — 65 лет! А ты лишнюю вафельку стесняешься съесть, на весы в углу поглядываешь.

— Я вот от красного мяса отказался давным-давно. Но я не вегетарианец, рыбу, курицу — это можно. Просто не ем все переваренное, пережаренное, — слушаем, попиваем кофе. Сколько хороших разговоров начиналось с кофе.

Ну а велоспорт для тогда еще совсем юного Димы начался в 1975 году в Минске.

— Сам я из Новогрудка. Здесь родился, здесь отец и мать похоронены, жену свою здесь повстречал. И вот, значит, отучился я в школе и в 1974 году поехал в Минск, поступил в политехнический техникум. Ну там все понятно, летом — картошка. Осенью возвращаемся, объявление висит: кто хочет заниматься велоспортом — записывайтесь в секцию. Ну я и пошел. Как сейчас помню: база «Спартака», рядом «Красное знамя» — это все возле обсерватории, где сейчас училище олимпийского резерва. Группу набирал Леонид Степанович Корбут, заслуженный тренер Советского Союза и БССР. Он, по сути, и остался единственным моим тренером на всю жизнь, до тех пор, пока в 1980 году с профессиональной карьерой не было покончено. Но тогда мы гонялись всерьез, были на острие велоспорта, скажем так. Олег Логвин, олимпийский чемпион и мой сверстник, относился к нашему центру олимпийской подготовки. Володя Каминский — еще один олимпийский чемпион. К тому моменту он уже выиграл чемпионат мира, командную гонку, у него — расцвет карьеры. И мы глядя на них занимались, думали о великом, — рассказывает Дмитрий.

Давайте считать. 1980 — Олимпиада в Советском Союзе, ему 21 год всего. Какой же тут закат карьеры?

— Ай, старые стали, никому не нужные, никаких серьезных перспектив. Нужно было думать, чем заниматься дальше, — отмахивается собеседник.

Но это скорее про популярность велоспорта в Союзе и большие цели сборной. Проходишь в основной состав — хорошо, не попадаешь — значит, не попадаешь. Да и ротация большая, даже олимпийским чемпионам никто и ничего не гарантировал. «В нашей сборной не будет двукратных олимпийских чемпионов» — такое тоже было, хоть это и тема для совсем другого разговора. Важно то, что у гонщика высокого уровня карьера действительно могла, по сути, закончиться в очень раннем возрасте, а значит, нужно было заново находить свое место в жизни. И ладно бы только в жизни — нужно было находить свое место в велоспорте, который не отпускал, мало ли что там здравый смысл подсказывает.

«У меня базовая работа — километров 60. Но хочешь, поедем меньше»

— Поехали, пока еще не слишком жарко, — допивая кофе, позвал Дмитрий. — У меня базовая работа — километров 60. Но хочешь, поедем меньше. Деревню свою покажу, где пацаном бегал, где родной дом.

Что-то где-то прозвучало про среднюю скорость в 40 км/ч. А прогноз погоды обещал за 30 в течение часа. Ну допустим. Понятно, что преждевременно пасовать никто не станет, посмотрим, как пойдет.

Замечаем в гараже несколько велосипедов: два шоссейника, разделочник. Дмитрий садится на «спешовский» Tarmac пятого поколения, попутно вспоминая, что на таком «Тур де Франс» ехал Альберто Контадор. И Винченцо Нибали на таком выигрывал и «Большую петлю», и «Джиро».

От дома спуск, потом начинаются новогрудские холмы. Вполне рабочие, крутим в хорошем темпе.

— И вот тогда, в начале 1980-х, я стал думать, как бы собрать, поднять всех бывших. Тогда у нас не было, как сейчас, продвинутых любителей. Были бывшие велосипедисты-профессионалы, мастера. Люди с навыком гонок, с очень серьезной подготовкой. Любителям в такой компании было бы трудновато, — продолжает Дмитрий. — И вот мы с помощью Володи Каминского, с помощью федерации провели первый марафон в Минске. Теперь это назвали бы гран-фондо. Старт и финиш были в Чижовке, по кольцевой ехали на слуцкое шоссе, оттуда на второе кольцо — на бетонку и возвращались в Минск. 116 км, кажется, была дистанция. Это 1982 год. Потом были старты в 83-м, в 84-м, в 85-м... 

Вспомнилась фотография со стены у входа.

— Это подъем, кажется, по улице Энгельса от Первомайской, мимо больницы. По центру Минска тогда проходила гонка, выезжали на площадь Победы, по кругу проходили, затем возле цирка налево. И финиш в подъем. Были Володя Каминский, Наумов, Миклашевич, Белявский — члены сборной, все, кого вытянул тогда на гонку, и я — выиграл тот финиш, — рассказывает велогон.

С удовольствием рассказывает, с азартом, но без гордыни. Профессиональная спортивная черта на самом деле.

Про гордыню. Дом Дмитрия — это что-то вроде пещеры Аладдина. Лампы, кажется, не было, зато сокровища — кубки, медали — навалены грудами тут и там. Сосчитать их — занятие не на один час. Вспомнить каждую гонку — разговоров на год с лишним.

— Это я для вас по большей части разложил. Тут не все, что-то у сына хранится, что-то еще где-то, — разводит руками Дмитрий.

Мы смотрим удивленными глазами. Конечно, награды дают не только за победы. Здесь и «тумбочка», и призовые места, а бывает, что награждают и восемь лучших, и двенадцать. Но все же нигде и никогда мы не видели столько наград. Груды злата — иначе и не скажешь. А человек едет впереди на велосипеде при 30-градусной жаре и без видимых усилий поддерживает ту скорость, которую ему предлагают.

Зарубежное турне. Эстония, Польша, Штаты

Восьмидесятые годы. Вот эти, по сути, профессионалы, покончившие с профессиональной карьерой, начинают ездить по соревнованиям, в том числе зарубежным.

— Были внутренние состязания, нас допускали до республиканских соревнований. Ну и связи были, спортивные чиновники поддерживали это. Так мы начали ездить в Эстонию, в Тарту. Помню первый раз. Ехал я, ехал Володя Каминский и еще два человека. В Тарту нас встречал Ааво Пиккуус. Это же был командный состав сборной: Каминский, Пиккуус, Чуканов и Чаплыгин. И вот Володя с Пиккуусом дружили, он нас позвал. Он в те годы уже был автогонщиком, на гоночной машине нас встретил: «Запрыгивайте!» — смеется Дмитрий.

Что такое гонка в Тарту? Тысяча стартовавших. Вот что такое велоспорт, если он пользуется популярностью. Лучший результат у Дмитрия за все время выступлений в Эстонии — 11-е место.

— Все-таки мы не были профессионалами. У меня была основная работа в метрополитене, смены ночные. Днем я подрабатывал на другой работе веломехаником. Плюс семья. Плюс тренировки. Каждое воскресенье собирались возле БПИ (Белорусский политехнический институт. — Прим. Onlíner) и выезжали на тренировку. Все ехали: и кто может, и кто не может. Тогда мы организовались в клуб «Велотонус». Название, кстати, придумал тренер Корбут, — говорит собеседник.

Интересно, что в те времена заниматься велоспортом помогали на самых разных уровнях. Метрополитен помогал с транспортом, отправлял гонщиков на автобусе в Тарту. «Икарус» на 40 мест, в нем 30 человек, остальное пространство занято велосипедами. Ночевали в палатках, питались с газовых горелок — и ничего.

— Мы очень хотели провести чемпионат среди мастеров, то есть среди тех, кто, по сути, профессиональную карьеру закончил, но продолжает гоняться. И провели! В 1988-м гонки прошли в Москве: и раздельный старт, и групповая гонка. Соревновались в Лужниках с выездом на Воробьевы горы, я выиграл в своей возрастной группе обе гонки. Через год старты были в Ленинграде, а в 1990-м — в Минске. От стелы ехали к заводу холодильников и дальше в Ждановичи, кольцо — километров 12. И разделка километров 20: десятка — туда, десятка — обратно, — вспоминает гонщик.

И ведь гонялись, можно сказать, профики, люди очень высокого уровня готовности и в расцвете сил.

— Интересно, что соревнования в Москве и Ленинграде собрали, может, человек по 250. А в Минске гонялись уже 500 — все приехали! — отмечает спортсмен.

Тогда появилась договоренность с заинтересованными людьми в США, и советские мастера отправились на соревнования в Штаты. Среди них был и Дмитрий Бубен.

— Конечно, сейчас я понимаю, что это было золотое время для нас. Дороги не загружены, можно ездить где хочешь, а не где тебе сказали. Многие заканчивали в профессиональном спорте, кто-то исчезал без следа, но некоторые оставались в гонках. И мы гонялись: сначала в Союзе, потом из Польши не вылезали в 1990-х, гонки-гонки. Потихоньку начали возить с собой семьи, детей, чтобы они тоже видели, как все устроено. Для многих это изменило все в жизни, — размышляет Дмитрий, продолжая крутить педали.

Masters. Чемпионаты мира

Отдельная история — австрийский Санкт-Иоганн-ин-Тироль, где с 1995 года проводился кубок мира среди мастеров.

— Три с половиной тысячи велосипедистов слетались на соревнования каждый год, при том что население городка — всего пять тысяч. В первый раз мы ехали на автобусе ЛАЗ. Тридцать человек с велосипедами, мы были ко всему готовы: газовые горелки, палатки, мылись в реке. Бензобак на тонну был вварен, но капал. И вот жара, мы стоим, он капает. И каждый думает: лучше, наверное, все-таки ехать, так безопаснее, — со смехом вспоминает Дмитрий.

В 1995-м у него было второе место в групповой гонке. Но это только начало большого пути.

— За двадцать лет, что проводятся соревнования, я участвовал в шестнадцати. Два года старты не проводили из-за ковида, и еще два я пропустил сразу после — восстанавливался, — отметил гонщик.

И показал медали. Их одиннадцать, две — золотые, обе завоеваны в раздельном старте.

На чемпионат в этом году Дмитрий также отобрался, планирует участвовать.

— Так интересно: когда я гонялся в категории до 60 лет, там было человек 250. Перевалил за 60 — вдвое меньше участников. Возраст все-таки дает о себе знать. Ты садишься на велосипед, ты себя ощущаешь таким же, как и в 20, и в 30, и в 40... А организм не пускает. Ты помнишь, как ехать, знаешь, как ехать, но уже не можешь. И форма уходит быстро. Неделю не поездил — все, начинай с начала. А с другой стороны, нельзя перетренироваться — это тоже означает спад. Нужен осторожный, правильный подход, — говорит опытный велосипедист.

— Я вспоминаю мои 50—55. Кажется, это был расцвет организма, шло как у молодого. Но, если разобраться, вот 20—30 лет и 60—80: какие достижения значимее? Я бы сказал, что более поздние. Потому что проживи жизнь, останься на велосипеде, а еще и какой-то результат покажи — вот это сильно, — считает Дмитрий.

«Они нас подкалывают: „Вы что, еще не накатались?“»

Возвращаемся к дому на холме. Шестьдесят километров по холмам — не такое уж и расстояние, если компания хорошая.

— С годами стал поменьше тренироваться. Раньше любимая дистанция была 80—100 км, теперь 60—70, — вздыхает чемпион. — В чем фокус возраста: теперь ты не набираешь с каждым годом, а теряешь, причем за год теряешь все два, если говорить про форму. Да и вообще понятия формы в таком возрасте уже нет. Проехал — и хорошо, завтра ты уже не проедешь лучше.

Пессимизм на раз-два смывается душем. И через несколько минут все снова в добром расположении духа.

— Знаете, есть такая категория людей, которые всю жизнь проходят с велосипедом, которым вот надо кататься, участвовать, соревноваться. И есть те, кто чего-то добился и завязал. И вот он слез с велосипеда в 24 года, пусть даже он олимпийский чемпион, и больше педали не крутил с тех пор. И такие нас подкалывают, дескать, вы что, еще не накатались? — посмеивается Дмитрий.

И все же ему доступно то, чего многие не могут в 65 лет. Да и ребята помоложе далеко не все проедут 60 км в таком темпе, поверьте.

— Я обычный человек, — отмахивается велогон. — У меня есть чем заниматься, но нахожу время и на тренировки. А когда соревнования, я откуда-то достаю еще 30% и получаю результат. В этом весь принцип: сколько ты можешь из себя достать сверх своего уровня. И это проявляется и в спорте, и в жизни. И знаете, это очень белорусская черта. Может быть, мы где-то долго раскачиваемся, много думаем. Но уж если белорус начал что-то делать, он пока не закончит — не успокоится.

— Жаль только, что спорт перестал быть настолько массовым. Куда все делось?

— Надо людей вытягивать, привлекать, как-то мотивировать, находить интерес. И выезжать, и тренироваться. Это первое, что нужно, — тренироваться. Потому что когда тренируешься, тебе хочется куда-то приложить свою форму, где-то выступить, погоняться — это природа спорта. Спорт, и велоспорт в первую очередь, раскачивает этот азарт, душит аморфность, которая часто приходит с годами. А еще он развивает лучшие качества в человеке. И дает повод порадоваться за себя. Крутишься целый день как еж, потом приходишь домой, сел на велик, проехал — о, думаешь, так я же велогон! И день не зря прошел. Это дает энергию, дает мотивацию. Ты вроде и устал, а на велосипед сел — и будто зарядился.

— Что для вас велосипед?

— Это не хобби, это часть жизни. Это часть чего-то обязательного. Ты должен поспать, должен поесть, должен поработать. И должен потренироваться. Иначе какую-то часть жизни будто отнимают. Велосипед всегда был проверкой моего физического состояния: пока я могу так ехать, значит, со мной еще все в порядке, — подытоживает Дмитрий.

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by