Хавер год спустя. Три истории о стихии и людях
Такого от погоды никто не ожидал. Шутка ли — 40 лет не было таких снежных бурь, как 15 марта 2013 года. Надеемся, что их не будет как минимум столько же. Междугородние трассы стояли, также остановился наземный городской транспорт, а люди шли домой пешком. Многие в тот день почувствовали, как перевернулась шкала жизненных ценностей: внезапно кружка горячего чая стала важнее автомобиля. Одни возмущались по поводу неподготовленности госслужб, а другие брали в руки лопаты. Onliner.by попросил трех разных людей, которых можно отнести ко второй категории, вспомнить события годичной давности. Как оказалось, их судьбы случайным образом пересеклись в день аномальной непогоды.
Начальник части МЧС Сергей: «Настроение у людей было боевое, но не многие осознавали реальную опасность для жизни»
В районе Шабанов, Партизанского проспекта, на могилевской трассе все замело моментом. Я ехал на служебной машине в часть, когда Хавер «разгорелся». Через несколько сотен метров так называемой езды в пробке автомобиль заглох. В это время поступило сообщение: из поселка Привольный в 13:00 выехал автобус с детьми и застрял на M4, не может двинуться с места. Посмотрел на часы — было около 18:00. Доехать туда на тяжелых машинах было невозможно. Тогда решили использовать относительно легкий ГАЗ-66. Выезд на трассу был уже полностью заблокирован. Но я знал одно место, откуда через поле было возможно выехать к железнодорожным путям. Там можно было просто перейти через рельсы и оказаться со стороны Шабанов — фактически уже в городе. Так и решили: привозим на 66-м детей с трассы к железной дороге, пересаживаем на другую машину и отправляем в пункт обогрева. Тут же стало известно, что одна из школ согласилась принять ребят, там уже готовили матрасы, еду, горячее питье. Параллельно один из магазинов дал добро, чтобы мы могли взять печенье и воду.
Коллеги привезли меня к условленному месту у железной дороги. Стали передавать продукты из одной машины в другую. Я услышал детский крик. Обернулся — и среди сугробов заметил девочку-подростка. Она лежала одна в поле, слова были непонятны от свиста ветра. Подбежал — оказалось, ее мама упала в открытый люк. Как он там оказался? Почему не было крышки? Тогда мы не думали об этом. Мои сотрудники поднесли фонарь. Выяснилось, что женщина не могла выбраться сама из глубокой ямы. Кое-как мы, придерживая друг друга, спустились вниз. Времени ждать «скорую» не было. Схватили ее за руки и потащили. Она упала с большой высоты, но, к счастью, травм не получила. То, что мы оказались в тот момент на пустыре, — для нее просто нереальное везение. Ее и дочь тут же отправили в пункт обогрева (школу). А мы перетянули еду, фляги (по 500 литров каждая) в ГАЗ-66 , захватили с собой на всякий случай бензорез и поехали навстречу автобусу с детьми.
На трассе была расчищена одна полоса. Ее тут же заняли «гражданские» машины. Крайний левый ряд был завален снегом на высоту в метр. Решил ехать по нему. Полноприводный легкий 66-й справился. Проехали несколько километров и уперлись в тот самый автобус. Его уже засыпало. Дети в нем мерзли — и с радостью налетели на чай. Тут подъехал внедорожник «Красного Креста». Группами по несколько человек ребят стали вывозить из пробки ближе к городу, а оттуда — в школу. Чай еще оставался, и мы предлагали горячее питье всем водителям и пассажирам. Никто не отказывался. Помню, зашел с термосом в один автобус, а там целая компания. Мужчины развернули на сиденьях выпивку, закуску. Кричат: «Присоединяйся! Нам тут всего до утра хватит — переждем непогоду!» Конечно, реальной опасности они не ощущали, а зря.
Около 01:00 поступил еще один вызов: возле Привольного стоит серебристый Opel Astra. В нем находилась девушка на позднем сроке беременности, у которой начались схватки. Никто из нас не принимал роды, но времени на поиск специалиста не было. Точных координат, каких-либо ориентиров не сообщили. А на дороге стояли десятки таких Opel. На поиски автомобилей отправились сразу несколько машин МЧС. Вскоре позвонили коллеги — все же отыскали, повезли роженицу в больницу. На следующий день мы нашли в сети письмо от этой девушки. «Лежу в больнице, — написала она, — Родила. Со мной и ребенком все нормально. Но почему так долго ехали спасатели? После звонка прошло целых два часа!» Ну о чем тут можно говорить? Разве этот человек ощущал угрозу для жизни, своей и ребенка?
Мы развернули свой ГАЗ — поехали назад по звонку из ГАИ. Инспекторы сообщили, что в Peugeot 406 находится трехдневный ребенок. В тот день мать выписали из роддома. Машина заблокирована, нужно разрезать металлическое разделительное ограждение. Приехали — а Peugeot уже засыпан снегом по крышу. Хорошо, что нашелся сотрудник ГАИ, который точно запомнил его расположение. «Гражданские» и мы раскопали двери. В салоне, закутавшись, сидели женщина с ребенком и водитель, ее родственник. Молока нет, смесей тоже, новорожденный не ел около 12 часов. Их уже ждали в одной из минских больниц, дело оставалось за самым сложным — транспортировкой. Рядом оказалась гусеничная машина инженерных войск. Мы разрезали ограждение, а военные расчистили для нас дорогу до M1. Там было посвободнее. Помню, всю дорогу молодая мама жаловалась, что ее везут в Минск, а не в родные Смиловичи, куда она направлялась. В итоге передали ее «скорой» к пяти часам утра. Ребенок ел в последний раз в 13:00. Их дальнейшая судьба мне неизвестна.
К восьми утра узнали о застрявшей на выезде из Шабанов фуре. Приехали — в кабине сидел мужчина, весь трясся от холода. Спросили: зачем поехал по этой дороге, когда такая пурга? Сказал, мол, навигатор показал этот путь. Предложили завезти в пункт обогрева. А он уперся: без товара не уеду. Так и не уговорили, только номер мобильного на всякий случай оставили. Уже вернулись в часть, когда он позвонил. Радостно заявил: «Начальник сказал бросать машину и товар, ехать греться». Мы обратно. До 22:00 трассу все же расчистили, школа, принимавшая попавших в пробки детей и взрослых, опустела — все вернулись домой. Остался один тот дальнобойщик. Машина его по-прежнему была под снегом. Следующие три дня он жил у нас в части. Сотрудники приносили ему «ссобойки», а он коротал время за просмотром телевизора. 19-го числа мы попросили местное СПК выделить на пару часов погрузчик — раскопать фуру. В итоге грузовик вывели на дорогу, СПК даже ни копейки не взял. Так мы попрощались с последним потерпевшим от Хавера. Но бойцы еще много раз приносили в часть газеты, зачитывали сообщения из сети со словами благодарности за помощь в те дни. Люди говорили спасибо просто спасателям (то есть безлично), «ребятам на зеленой машине», но мы знали: речь о нас.
Волонтер «Красного Креста» Андрей: «Кто-то хватал термосы и бежал из дома на трассы, а кто-то сидел в занесенной снегом машине и жаловался, что ему не помогают»
В тот день около 16:00 я ехал по проспекту Независимости. Ехал — пожалуй, слишком громко сказано. Скорее, тащился на скорости 5—7 км/ч с постоянными остановками. Из-за снега «дворники» перестали работать. По рации узнал о сложных условиях на могилевской трассе. Рванул туда через МКАД. Кольцевая была более-менее свободна. По дороге увидел стоявшую на обочине легковушку. Девушка-водитель сказала, что замерз двигатель. Я уже собирался помочь ей добраться до ближайшей АЗС или парковки, как приехал молодой человек и потянул ее автомобиль. Я доехал до пересечения МКАД с М4 и просто стал там. Пытался не пропустить вьезжавших. Предупреждал: «Люди, даже не пытайтесь туда двигать. Там вы только застрянете».
Первая реакция водителей — послать. Но потом кто-то замечал рацию, жилет и понимал — человек не просто так здесь стоит. Был показательный случай. Подъехал черный Toyota RAV4, вышел изначально агрессивный нетрезвый пассажир. Начал наезжать: мол, у нас внедорожник, нам снег не страшен. Я не стал накалять обстановку, пропустил его. Через полчаса поступил звонок: «Пожалуйста, вытащите нас из сугроба. Мы на 4-м километре М4 на черном Toyota RAV4». Ребята из клуба 4×4 поехали.
Позже узнал об автобусе, в котором оказались дети. Его заблокировали грузовики, а их, в свою очередь, легковушки. Мы направили туда несколько машин с внедорожными качествами. За несколько поездок всех детей вывезли. Одновременно с этим наши друзья с 7-го автоканала развозили людей по домам в городе. Тут же оказалось, что кто-то застрял в поле. Связались с местным колхозом, попросили пригнать технику — проложить импровизированную объездную дорогу через это поле. Чем я и занимался до двух часов ночи.
На следующий день я получил доступ к вездеходу Pinzgauer. Стал оказывать более предметную помощь: кого вытащить из снега, кого подтолкнуть. К слову, однажды нам самим понадобилось, чтобы кто-то подтолкнул, — машина «села на пузо». Тут же подбежали какие-то мужчины и, ничего не спрашивая, быстро нас выволокли. Это были те, кто не поддался истерии. А ведь были и такие, которые паниковали. Кричали: «Где милиция? Где дорожники?» А тем же сотрудникам ГАИ досталось в ту ночь конкретно. Мало того что они стояли на морозе и ветру, чтобы как-то разрулить движение, так еще и каждый второй водитель приставал с расспросами и жалобами. Хватало и пьяных пассажиров: пили, чтобы не замерзнуть.
В принципе, наш Pinzgauer вытягивал всех, даже многотонные фуры. Помню, проблемы возникли только с «Газелью». Ее водителю повезло во время попыток выбраться включить две передачи одновременно. Оказывается, это возможно. Груз — 4 тонны яблок. Водитель уже стучал зубами, а буксировочные тросы рвались, машина стояла как вкопанная. Не знаю как, но нам все же удалось ее сдвинуть с места, убрать с дороги, расчистить путь другим.
В целом я заметил, что эмоционально устойчивые люди быстро поняли суть катаклизма и что единственный возможный выход из него — консолидация. Те, кто пассивно ждал помощи, не оказывая ее другим, в итоге ждали дольше. Позже МЧС распространило цифры: за сутки на 101 поступило четыре тысячи звонков. В среднем регистрируется восемь тысяч за год. Нередко приходилось слышать: вы были должны не допустить такого коллапса, помочь, когда он случился. А мы не могли — не давали эти самые негодующие. После ходили разговоры: «Почему военные гусеничные машины приехали только наутро?» Открою секрет: команда поступила им еще в 16:00. Они бы и приехали, если бы их пускали. Не станет же бронированная техника отбрасывать на обочину брошенные машины вместе со снегом!
Знаю тех, кто хватал термосы и бежал из дома на трассы отпаивать горячим чаем замерзших людей. Видел и тех, кто сидел в занесенной снегом машине и потом жаловался в интернете, что ему не помогали. Одни требовали от госорганов и властей немедленно решить все проблемы Хавера, а другие хватали лопаты. Были и те, кто видел: что-то можно изменить — и находили в себе силы помочь и другим, и себе.
Столичный водитель Сергей: «Прохожие шарахались от предложения бесплатно подвезти до дома»
15 марта — день рождения моего сына. Тогда ему исполнилось три, и мы всей семьей собирались отпраздновать это событие в детском развлекательном центре. Планировали этот поход заранее, готовились. Нам предстояло проехать около четырех километров по прямой дороге (Притыцкого — Кальварийская). Я заметил, что начался сильный снегопад, но не стал отказываться от поездки — понадеялся на новую зимнюю резину и полный привод своего Mitsubishi Lancer. Достаточно было проехать пару кварталов, чтобы понять: город замер в одной большой пробке. На полпути стало ясно, что поход в детский центр придется отложить. Даже если бы мы добрались до него, неизвестно, как потом было возвращаться домой. Дорога, на которую обычно уходит минут 20, отняла у нас 2 часа.
Пока ехали, я обратил внимание на городской транспорт. Вернее, на отсутствие его полноценной работы. Некоторые автобусы и троллейбусы начинали увязать в сугробах. А люди пробирались сквозь метель и снег по колено пешком. Когда мы были дома, я попросил жену Ирину сделать несколько бутербродов, налил в термос горячий чай и отправился развозить пешеходов. Просто так. Семья поняла, что это нужное дело. И вскоре я выезжал из двора. По радио услышал, что сильно затруднено движение возле станции метро «Каменная Горка», стоят сотни людей. Я заехал на АЗС, заправил полный бак и направился прямиком туда. Это было необычное для Минска зрелище: толпы людей стояли на остановках. Кто-то был с детьми. После тяжелой поездки в забитых вагонах метро они надеялись поскорее оказаться в тепле, но когда вышли из перехода, их ждала только пурга. Тяжелые автобусы буксовали, застревали, «складывались ножницами». Я подъехал к остановке, открыл переднюю пассажирскую дверь и выкрикнул: «Кого подвезти? Поехали!» Реакция народа меня удивила.
Те, кто стоял ближе других к машине, только недоверчиво улыбнулись, покачали головами и отошли. Никто так и не сел. Тогда я вышел из автомобиля и стал подходить к пешеходам, более настойчиво предлагал подвезти. Поначалу все продолжали шарахаться. Когда меня спросили, сколько это будет стоить, а я ответил: «Бесплатно», казалось, это слово услышало пол-остановки. В следующую секунду мой Lancer обступили. Но я смог взять только четверых. По дороге один из пассажиров объяснил свое поведение: «Вы не первый, кто предлагал подвезти. Только почти все предшественники просили большие деньги — около 150 тысяч за преодоление пяти остановок от станции метро до Сухарево. Некоторые таксисты увеличили тариф в 3—5 раз». Я довез каждого до дома — во дворы было не пробраться — и вернулся. По пути вытащил из сугроба два безнадежно застрявших внедорожника и еще раз убедился в преимуществе полноприводных машин. Я развозил людей в Сухарево следующие 5 часов.
Особенно хорошо помню девушку лет 25. Она была одета не по-зимнему легко: короткая куртка, юбка, колготки. Когда она оказалась в салоне, тут же припала к печке, ее всю трясло. Спросил: «Что с вами? Так сильно замерзли?» А она в ответ: «Нет, мне страшно. Боялась, что не доберусь, не знала, на что надеяться». Остаток пути она молчала. Как, впрочем, и большинство. Многие чувствовали себя беззащитными, были в состоянии подавленности и шока. Другие сетовали на расценки таксистов. Не скрою: я брал деньги — столько, сколько давали. Поначалу отказывался, но после перестал. А именно, когда от нескольких людей услышал фразу «за эту сумму сможете заправиться и еще кому-нибудь поможете». К двум ночи остановка опустела. Я поехал на ближайшую гродненскую трассу, но к тому времени там уже не было коллапса. Через какое-то время я ставил машину в своем дворе. Каким-то чудом смог вернуться. Чудом — потому что больше машина без техпомощи не завелась. Позже на СТО сказали, что никогда не видели такую разбитую коробку передач, ее даже вывесили на стену в качестве экспоната.
Наутро я организовал знакомых: у нас было две машины (Mazda MPV и Volkswagen Transporter), «штаб» с телефонами, радио, доступом в интернет, а также бригада ребят, готовых помочь. Мы отправились на могилевскую трассу. Помню, помогали выбраться необычной внедорожной машине «Красного Креста», застрявшей посреди поля. Водитель говорил, что до этого вытянул утонувший в снегу BMW, а в итоге «сел на брюхо» сам. Прикуривали, развозили, кормили и поили чаем, вытягивали, выталкивали, раскапывали машины вместе со спасателями. Так мы ездили до наступления темноты. Спустя год после Хавера в моей памяти осталось четкое ощущение эмоционального подъема, который я испытывал тогда. Казалось бы, что я получил от своего желания помочь? Угробил машину, потратил деньги, время, нервы (свои и близких), но в то же время почувствовал необъяснимую, иррациональную радость от того, что мог быть полезен.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. db@onliner.by
