Напишите отзыв на товар и получите шанс выиграть робот — мойщик окон

---

— Алексей, профессии комментатора и журналиста достаточно близки. Но я разделяю мнение, что не всякий журналист способен стать комментатором, в то же время каждый комментатор обязан быть журналистом.

— Практика показывает, что ты прав в первом, но ошибаешься по поводу второго. Я знаю много комментаторов, которые не являются хорошими журналистами. И порой вообще не являются журналистами, хотя априори должны ими быть.

— Тебе приходится объединять эти две профессии. Почему так происходит? От недостатка российских журналистов, пишущих на тему «Формулы-1», или потому, что за время своих репортажей ты не успеваешь высказать все, что хотел бы?

— Именно второе. Хотя в последнее время я понял, что гораздо хуже пишу, чем комментирую. Мне, чтобы написать материал хорошо с литературно-журналистской точки зрения, нужно слишком много времени и усилий в борьбе с собой. У меня их нет. И у меня нет таких гонораров, чтобы я мог все остальное отставить в сторону. Но даже если бы со временем у меня и получилось, то это было бы большой ломкой для меня. К тому же я не Толстой, я не мог бы выдавать сотнями страниц материалы. Даже маленький рассказ я вымучиваю очень долго. А вот говорить — это мое. И в нынешних условиях я понимаю, что формат подкаста мне гораздо больше подходит, чем формат статьи, например. Особенность подкаста в том, что я не пишу для него текст.

— Ну я не верю, что ты совсем уж не готовишься к подкасту.

— Конечно, готовлюсь. У меня множество пометок, записей, бумажек. Чтобы не искать мысль, заполняя паузу эдаким «э-э-э-э…». Это как раз опыт комментаторской работы, когда у тебя много цифр, информации, но события не стоят на месте. Ты не можешь подробно все до конца договорить, а уж потом перейти к следующему. Нужно реагировать на происходящее, иногда даже обрывать свою мысль в пользу новой появившейся информации. Подкаст в этом плане попроще, и здесь очень помогает опыт комментирования. Подкаст — это фактически радиопередача. Передо мной микрофон, я его включаю и… работа пошла. И я уже понял, что это для меня идеальный формат.

— Наверное, это очень индивидуально. Пишущий журналист имеет возможность вычитать текст, проверить себя. А у тебя нет такой возможности. В радиопередаче ведь надо уметь говорить, чтобы не было косноязычия, чтобы были завершенными предложения и мысли. Не каждому из журналистов это вот так под силу.

— А я — комментатор. Я привык. Мне гораздо проще. Имея такой опыт прямого эфира, с подкастом справляться мне несложно.

— Комментаторская работа — это довольно сложный процесс, присутствие рядом помощника, коллеги, в данном случае я веду речь о Наталье Фабричновой, наверное, как-то помогает справиться с трудностями?

— Не то слово. Очень помогает. Даже больше скажу. В профессии спортивного комментатора есть такая особенность: очень часто ты не можешь говорить одновременно об одном и подмечать вещи, которые происходят параллельно. Понятно, что значимые происшествия, как, например, вылет в гравий или авария, не пройдут мимо тебя. Плюс к этому иногда начатая мысль вдруг от тебя уходит, и ты забываешь к ней вернуться. Или вот еще: тебе не хватает каких-то фактов, а тут тебе рядом человек напоминает, мол, вот это было вчера, а это еще раньше.

— У тебя за плечами уже более 500 гонок, которые ты смотрел, комментировал, писал про них. У тебя не появилось чувство усталости от того, что занимаешься «Формулой-1» так долго?

— Нет, такого чувства усталости нет. Если бы я мог устать, то давно бы устал. Я думаю, почти 30 лет — это достаточный срок, чтобы убедиться, что я от этого не устаю. Мне просто повезло, реально повезло. Попал на свое. У некоторых людей бывает такой всплеск энтузиазма, когда что-то вот сейчас нравится, а потом перестает. У меня по-другому.

— Как ты относишься к тем, кто критикует новшества, вот, например, систему безопасности «Хало»?

— Меня удивляет, почему находятся люди, которые правдами и неправдами пытаются изыскивать какие-то примеры, придумывают невероятные ситуации, чтобы опорочить эту систему. Если бы я был более жестким в своих ответах, я бы просто задал вопрос этим людям: а каково было бы вам самим потерять кого-нибудь из своих близких? Что тут говорить? Каждая авария с неприятным исходом в гонке — это трагедия. А если людей это развлекает или они считают, что так и должно быть, раз гонщикам платят много денег именно за риск, тогда давайте устроим охоту на топ-менеджеров больших компаний. Они же ведь еще больше получают. Или, может быть, начнем всех «раскулачивать», у кого много денег?

— Меня давненько уже мучает вопрос: не слишком ли «Формула-1» загружена всякими правилами, регламентами, что делает людей, решивших ознакомиться с ней, эдакими дилетантами, неспособными с первого раза понять, в чем же ее интерес, что в ней такого привлекательного? Что ты думаешь по этому поводу? Тебе удается с первого раза объяснить вновь пришедшим фанатам основные правила этих гонок?

— Не целиком, конечно. Я и сам не технарь. Вот, скажем, гибридные силовые установки я понимаю постольку-поскольку. А что касается правил, то я не думаю, что они перегружены.

— Итальянская школа картинга — это международный формат. Она открыта. Практически весь нынешний пелотон прошел в ней обучение. Но из итальянских пилотов сегодня в «Формуле-1» только Антонио Джовинацци, который пришел после долгого отсутствия здесь итальянцев. Да и своими успехами пока сами итальянцы похвастать не могут. Почему так?

— Деньги…

— И это весь ответ? Так просто?

— Да, просто деньги, точнее, их отсутствие. Когда я 28 лет назад пришел в «Формулу-1», здесь было огромное количество итальянских гонщиков по одной простой причине: в Италии были законы, позволяющие сохранять огромное количество средств в командах в виде спонсорских взносов, и затем часть из них, по всей видимости, могла уходить и обратно к спонсорам. Заметьте, все это было законно. Поэтому поиск спонсоров был намного проще, чем сейчас. Но не будем забывать, что тогда и денег-то на участие в «Формуле-1» требовалось меньше. И даже не очень большие итальянские фирмы могли себе позволить содержать своего гонщика в маленьких второстепенных командах. Из последних тогда хороших гонщиков были Патрезе и Нанини. Прошло какое-то время — появились еще двое: Физикелла и Трулли. И все. Увы, Лиуцци, при всем моем уважении к нему, нельзя назвать талантливым гонщиком. Я не говорю о количестве пилотов, я говорю о качественных «выстрелах». В сегодняшнем пелотоне Джовинацци я бы тоже не стал относить к хорошим гонщикам.

— Может быть, пока еще? В «Формуле-2» ведь он с первого же сезона едва не «уничтожил» ставшего чемпионом «второгодника» Пьера Гасли. А сегодня Пьер уже второй сезон в гонках.

— Давай не будем трогать «Формулу-2». Успешных пилотов там гораздо больше, чем свободных мест в «Формуле-1».

— Нам со стороны кажется, что для любого комментатора очень важно иметь в пелотоне «своего» гонщика, то есть своего соотечественника, за которого болеют большинство зрителей и слушателей комментатора. Так ли это уж важно на самом деле?

— Безусловно, важно. И у меня однозначно прекрасные ощущения, когда я комментирую гонки, где есть российские пилоты. В «Формуле-3» Роберт Шварцман [через несколько дней после этого интервью Роберт стал чемпионом серии с первого же сезона. — Прим. Владимир Васильев], Никита Мазепин в «Формуле-2», Даня Квят в «Формуле-1» и Сергей Сироткин сразу у двух команд тест-пилот «Формулы-1». Я больше скажу, в «Формуле Renault» у нас Александр Смоляр хорошо едет, затем в «Формуле-4» заметен наш Белов Михаэль. Вдумайся только, Михаэль. То есть родители с самого рождения уже планировали, наверное, будущее своему сыну, думая о легенде автоспорта Михаэле Шумахере. Поэтому прямо тебе скажу: мне очень хорошо. Легче и интереснее комментировать.

— А считаешь ли ты, что есть и твой вклад в то, что сегодня российских гонщиков по мировым сериям автоспорта появилось гораздо больше, чем это было 10 лет назад?

— Я так не считаю. Хотя я понимаю, что раз родители этих гонщиков отдали своих детей в пилотские школы и затем вели их по чемпионатам, то наверняка они смотрели гонки «Формулы-1». Но я отдаю себе отчет, что если бы не я был комментатором, а кто-то другой, то они так же бы смотрели эти гонки. Поэтому это не лично мой вклад. Скорее надо вести речь о трансляциях в целом. Как говорится, надо быть скромнее [смеется].

— Я не хотел сначала задавать этот вопрос, но все же спрошу. Как ты считаешь, смертельная авария, унесшая жизнь Антуана Юбера в августе на гонке «Формулы-2» в Спа, остудит головы молодым гонщикам, которые, натренированные на симуляторах, зачастую переступают безопасный предел, пытаясь быть еще быстрее и быстрее? Они хоть чуть-чуть осознали, что они не бессмертны?

— Ты знаешь, раньше я частенько гонялся на прокатном картодроме. Так вот у нас на прокатных картах бывали случаи, когда люди вылетали с картов и по ним металлическим обвесом проезжали другие. Один, например, пролетает в сантиметре от бетонной колонны, другой на всем ходу вылетает и врезается в эту колонну. С переломом ноги увозим в больницу. Мы сидим там, рассуждаем. Там ведь клуб, в общем-то, для взрослых. Клуб по интересам. Но как только начинается гонка, мы все обо всем забываем. Я про себя могу сказать, у меня тогда уже трое детей было. Но начинается гонка, и тебя переполняет адреналин — и мозг работает по-другому. Ты думаешь про траектории, про борьбу, про то, что нужно запрыгнуть в хороший карт, который стоит вторым или первым. В общем, мысли про массу факторов, нюансов, но только не про собственную безопасность.

— Тебе кажется, что если ты пристегнут и у тебя шлем, этого вполне достаточно, чтобы ты остался невредим?

— Да… И даже когда ты на большой скорости пролетаешь кого-то, кого только что перед тобой развернуло, у тебя адреналин, у тебя нет страха. Это потом уже, после гонки, попив чайку, начинаешь анализировать ситуацию и понимаешь, что был на грани. Думаешь, какой же я дебил, зачем мне нужен такой риск? Но все эти мысли затем уходят далеко на второй или третий план, когда ты снова, полный адреналина, стоишь на старте следующего заезда или гонки. Так неужели ты думаешь, что молодые ребята, с детства живущие этими эмоциями и адреналином, получаемым на картах, будут бояться гоняться на болидах? Конечно, нет. И они не могут бояться. Вот в чем проблема, и, может быть, это даже плохо.

— Как и в случае с Жюлем Бьянки. Мизерная вероятность в режиме «сэйфетикара» слететь с траектории именно в том же месте, что и машина соперника на предыдущем круге, и еще меньшая вероятность попасть под движущийся эвакуатор под самым опасным углом. Но это случилось. От судьбы не уйдешь.

— Увы, это печально.

— «Формула-1» всегда славилась харизматичными личностями, ради которых люди приходили и приезжали за тысячи километров на гонки, именами которых называли своих детей. Как, по твоему мнению, сейчас обстоят дела с этим в нынешней «Формуле-1»? Кого можно было бы отнести к таким персонам в нынешнем пелотоне и кто, на твой взгляд, способен таким стать в ближайшей перспективе?

— В каждую эпоху были свои кумиры. Благодаря Шумахеру и его победам Германия имела в прошлом даже два Гран-при в календаре. Пусть даже гонки на Нюрбургринге и проходили в формате Гран-при Европы. Аналогичная ситуация была с Испанией и Фернандо Алонсо. Сотни тысяч новых болельщиков приобрела «Формула-1» благодаря испанским болельщикам Фернандо. Это не говоря о тех, кто становился его фанатом, не будучи испанцем. Причем необязательно даже становиться чемпионом, чтобы иметь толпы поклонников твоего гоночного таланта. Взять хотя бы того же Даниеля Риккиардо — самого харизматичного из нынешней молодежи. Или Кими Райкконена, который в противовес Дэну редко когда улыбается, но имеет миллионы поклонников по всему миру. Тут еще важны и национальные особенности. Тот же Макс Ферстаппен. Десятки тысяч болельщиков регулярно ездят за ним по всему свету. Их оранжевые майки — это уже атрибут нынешней «Формулы-1». Возвращается со следующего сезона в календарь Гран-при Нидерландов. А ведь Макс, несмотря на то, что он талантлив, еще даже не был и вице-чемпионом. И особой харизмы как в человеке в нем нет.

— Сегодня мнения по поводу популярности «Формулы-1» разделились. Одни считают, что популярность падает, поэтому закрываются классические трассы. Другие считают, что популярность растет — и приходят… новые автодромы и новые регионы, интересующиеся «Формулой-1». Как все на самом деле обстоит с популярностью «Формулы-1» и какие ты видишь перспективы в ближайшие годы?

— Что бы ни говорили, «Формула-1» продолжает оставаться весьма популярным видом спорта. Некоторым кажется, что гонки стали скучнее, но это не так. Чемпионат не стоит на месте. Уж поверьте, я знаю, что говорю. И новые изменения в регламенте, уже объявленные на 2021 год, лишнее тому доказательство. Доминирование одной команды не такой уж и редкий случай в истории «Больших призов». Это отчасти влияет на интригу чемпионата, но даже в этом сезоне после летних каникул мы увидели интересные гонки и длинную серию поулов Ferrari. Думаю, что ситуация наверняка изменится в лучшую сторону. Во всяком случае, нынешнее руководство «Формулы-1» вместе с ее командами активно работает над этим.

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей

Auto.Onliner теперь в Telegram! Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by