До аварии

«Коля всегда любил машины. Он был из тех, кто считал день прожитым зря, если не вымазал руки в мазуте, — женщина листает на планшете старые фотографии с сыном. — Отец научил его водить, когда ему было еще 15. Сын подсчитал точное время, когда нужно идти в автошколу, и официально получил права на следующей неделе после 18-летия. Конечно, сдал с первого раза. Автомобили — это была его стихия. В те времена мы жили в общежитии. Сосед — молодой парень — однажды купил мотоцикл, чтобы быстро добираться в пригород. Очень им гордился и в итоге заразил увлечением Колю. Как-то сын сбросил мне на смартфон фото Honda VFR: „Посмотри, какой красавец!“ Я его пыталась убедить: мол, это опасно. Он успокаивал: „Я аккуратно, ты же меня знаешь“. Сын был невероятно щепетильным в вопросе техники. Прежде чем в первый раз выехать, он полностью перебрал мотоцикл. Днем учился, ночью работал на автомойке, а свободное время посвящал Honda и гаражу. Еще его девушка однажды жаловалась: „Как только купил этот мотоцикл, намного меньше стала его видеть“».

«Первый сезон Коля откатал на VFR „бесправником“ — что тут скрывать, — продолжает рассказывать биографию сына Ирина. — Мне было тревожно. Просила его: „Купим тебе любую машину вместо твоей немолодой Honda Prelude, только брось этот мотоцикл“. Но не достучалась: вскоре он получил права категории А, стал кататься с друзьями. Это был его второй сезон. А спустя шесть дней после появления новой отметки в водительском удостоверении он погиб во время поездки на обед. Это было 10 апреля 2015 года. Расследование до сих пор продолжается, даже спустя два года после несчастья».

Что же произошло?

Это было первое смертельное ДТП с участием мотоциклиста в сезоне 2015 года в Минске. Все случилось днем 10 апреля на ул. Кедышко, на прямом участке дороги. Объективно можно говорить о нескольких фактах: мотоциклист начал движение от светофора, двигался прямо. В это время из местного проезда выезжала девушка 1983 г. р. на Toyota Land Cruiser Prado. Автомобиль поворачивал налево, траектории движения транспортных средств пересеклись. Далее версии расходятся.

Официальная версия

Изначально МВД сообщало о том, что к трагическим последствиям привели действия молодого человека по снижению скорости. К такому же выводу несколько раз приходило следствие. То есть мотоциклист, увидев Toyota, резко снизил скорость, не удержал байк, упал и проскользил по асфальту — на полотне остались следы. Амуниции на парне не было, только шлем бюджетной модели. От удара тот раскололся. «У погибшего травмы преимущественно головы и шеи, — сообщали в ГАИ. — Могли быть следствием падения». На Toyota никаких повреждений не видно. Есть незначительные потертости на заднем бампере и заднем колесе слева, но не факт, что они остались после столкновения.

Сама водитель — Екатерина — в показаниях указывает: «Поворачивала, когда на перекрестке горел красный, — убедившись, что препятствий никому не создаю. Стала в первую полосу (крайнюю левую) и выровняла автомобиль. В мою сторону двигался мотоцикл, скорость, как мне показалось, составляла 90—100 км/ч [по материалам дела — 104,4 км/ч]. Он моментально пронесся мимо меня, и я услышала позади своей машины грохот металла об асфальт со скрежетом. В тот момент я начала перестроение в правый ряд. Решила остановиться, чтобы разобраться в том, что случилось. В результате чего произошло опрокидывание мотоцикла, где именно, я не знаю». Установить, был ли контакт между транспортными средствами, эксперты не смогли. Они подсчитали, что остановочный путь при экстренном торможении со скорости 107 км/ч составит 110,8 метра, а в момент пересечения траекторий движения транспортных средств скорость Honda равнялась 88 км/ч. «Превышение скорости явилось техническим условием возникновения происшествия, — указано в материалах дела. — Невыполнение требования знака „Уступить дорогу“ со стороны водителя Toyota неправомерно лишь в условиях неправомерности действий мотоциклиста».

Мнение родственников мотоциклиста

Ирина пытается доказать, что все было иначе, а именно что был удар, который и повлек за собой столь трагические последствия. «Считаю, что водитель автомобиля нарушила требования знака „Уступить дорогу“, не пропустила сына, создала аварийную ситуацию, — озвучивает свою версию женщина. — Девушка отрицает факт столкновения, однако на заднем бампере машины остался след. Спустя какое-то время после случившегося мы осмотрели шлем, на щитке остался четкий след — на наш взгляд, от протектора шин автомобиля. Это подтверждается словами одного из свидетелей — прохожего, — который слышал глухой звук удара человека о машину. Многооскольчатые переломы свода и основания черепа, верхней челюсти, разможжение вещества головного мозга, три перелома позвоночника — не представляю, можно ли получить такие травмы от падения. Чего стоит тот факт, что раскололся шлем».

«Мы обратили внимание, что в Honda была включена первая передача, — далее перечисляет свои доводы мать Николая. — В теории на ней можно развить 100 км/ч, но механизмы КПП придут в негодность. Зная сына и его щепетильность, могу сказать, что он не стал бы так испытывать технику. Еще один вопрос — о влиянии скорости на последствия: от начала перекрестка до начала тормозного пути насчитали 33 метра, еще 66 метров — тормозного пути. Все эти сомнения я изложила в жалобе, когда получила письмо с отказом в возбуждении уголовного дела».

Женщина говорит, что раньше была госслужащей, юристом, и поэтому знакома с делопроизводством. «Я столкнулась со стеной, несмотря на мои знания нюансов (например, о необходимости указывать в каждой жалобе конкретные вопросы — тогда на них обязаны ответить)», — Ирина демонстрирует внушительную папку документов. Каждый этап ее борьбы — в отдельном файле. Среди бумаг виднеются закладки — так помечены наиболее серьезные контраргументы. По ее словам, когда люди видят столь тщательно оформленную папку, сразу переходят к деловому разговору, мобилизируются. Семья продала дачу для оплаты услуг адвоката, но сейчас Ирина уверяет, что за два года сама стала достаточно подкована в юриспруденции: «Четыре раза я писала жалобы на перерассмотрение дела. Четыре раза его отправляли на новое исследование, на проверки в центральный аппарат Следственного комитета, неоднократно меняли следователей, проводили даже совещание с личным составом, множественные экспертизы. И все равно на некоторые вопросы, поставленные мною, так и не ответили».

После аварии

На несколько минут в комнату заходит отец погибшего парня. Мужчина ведет себя довольно эмоционально: пытается прервать размеренную, местами юридически выверенную речь супруги. Видно, что он контролирует чувства в меньшей степени, нежели жена. Он вспоминает, как приехал на место аварии: «В суматохе я не разобрался, что где. Подбежал к Toyota, думал, она что-то видела. Спросил: „Вы свидетель?“ Не забуду, как она ответила: „Я потерпевшая“. Через 20 минут приехала ее адвокат. До сих пор перед глазами стоит, как они вели себя на месте, где совсем недавно погиб мой сын». Мужчина не может сдержать слез, смешанных с гневом, и спешно выходит. Из коридора слышится: «Я на работу». Через минуту он показывается вновь: «Меня не интересует размер наказания. Хочу услышать справедливый обвинительный приговор».

Когда супруг выходит, Ирина продолжает мысль, с которой начался наш разговор: «Я говорила, как муж запирался в комнате Коли и часами там кричал. До случившегося он много лет работал профессиональным шофером. После уже не смог сесть за руль. Я боялась за него, возила на свою работу — чтобы он не сделал ничего с собой. Он вынужденно уволился, год спустя нашли ему место в охране. Дочь тем временем на фоне эмоционального кризиса вышла в академический отпуск. Сейчас уже заканчивает университет. Одним словом, наша жизнь резко изменилась. Потому и говорю, что я на войне. Мне нельзя расслабляться, иначе все, что мы годами создавали, в момент развалится. Я верю в справедливость и не отступлю. Результат должен быть, я отказываюсь верить в то, что дело можно спустить на тормозах. Такого не бывает».

Ирина говорит, что рано потеряла первого мужа, потом умер отец, сестра. «Но потерять сына — это невозможно представить, — еле сдерживает эмоции женщина. — Только Дэн остался. Ротвейлера купил сын за год до аварии. Не знаю, если бы не собака, сошли бы, наверное, с ума». Дэн, будто услышав, что речь зашла о его молодом хозяине, который давно с ним уже не гуляет, кладет голову на колени Ирине. «Он всегда так делает, когда речь заходит о Коле», — говорит она заметно более спокойным тоном.

---

В итоге Ирина добилась пересмотра дела в центральном аппарате Следственного комитета — из-за «неоднократного преждевременного прекращения преследования водителя автомобиля». В феврале уголовное дело было вновь принято к производству, опять назначен ряд экспертиз, которые должны дать новому следователю более развернутую картину произошедшего. Говорят, результаты станут известны ближе к июлю.

Читайте также:

• Инспектор, задерживавший Mercedes: «Водитель стал извиняться... Прощу ли я? Ну не озлобляться же на каждого нарушителя»
• «Почему я обязан был увидеть пьяного рабочего на МКАД, а другие...» Осужденный водитель о нанесенной им производственной травме

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. sk@onliner.by