Вероятно, я слишком сконцентрировался на родных гигантских самосвалах и погрузчиках на африканской земле — их доставке, сборке и устройстве, работе официального дилера «БелАЗа» в регионе, компании Sohra Overseas FZE. И как-то совершенно не обратил внимания на местные машины. Пора исправляться. Очевидно, что большинство автомобилей в регионе — это пикапы. Здесь они считаются универсальным средством передвижения: можно и габаритный груз перевезти, и пассажиров. В этой стране из-за жары езда под открытым небом с ветерком может считаться только за благо. За руль садится африканец, я запрыгиваю в кузов. Стучу по крыше пикапа — погнали!

Беспросветный колорит

Возможно, не все знают, но на многих карьерах и разработках руды организовано левостороннее движение — с целью обеспечения безопасности. Кабины карьерных самосвалов расположены слева, и при лобовом столкновении при правостороннем движении травмы водителя могут быть критичными. Если же ударятся правыми бортами, последствия будут не столь тяжкие. Для местных ребят такая организация потоков привычна. Зимбабве — бывшая британская колония, потому к левому краю прижимаются везде, на всех дорогах. Поначалу это немного ломает мозг (особенно опасны правые повороты и развороты), но со временем привыкаешь.

Виды африканской глубинки впечатляют: вокруг — саванна, посреди нее — редкие поселения с одноэтажными домами, кое-где виднеются традиционные круглые хижины с глиняными стенами и травяными крышами, вместо заборов — сухие ветки, скрученные колючей проволокой. Тут же, у края гравийки пьют соки земли широченные баобабы. Там, за мостом, в реке стирает белье африканка. Вереницей у дороги марширует группа школьников — все в одинаковой яркой форме.

Здесь сильно развит подвоз — насколько я понял, бесплатный. Какой-то чернокожий парень, стоящий у края проезжей части, поднимает руку, и наш автомобиль тормозит. Оказывается, это знакомый водителя. Молодой человек по имени Клопайс тоже работает шофером на алмазном руднике. Пока едем с ним в кузове, он откровенничает: говорит, зарабатывает $500, но хватает не на многое. Позже, в городе Мутаре, я понял почему: цены на все продукты выше белорусских в два раза. Купить особенно и нечего, да еще и дорого.

Сколько-сколько?

Пока едем, болтаю с Клопайсом об автомобилях, о том, как наш родной рынок заполонили «бюджетки». Renault, Volkswagen, даже BMW — эти марки, как говорит попутчик, редкость в Зимбабве, предпочтение отдают в основном «японцам». О многих распространенных у нас моделях он даже не слышал. Потихоньку подхожу к сути.

— А сколько стоят у вас машины?

— Ну, вот за такой Ford Ranger придется отдать тысяч 40—45 долларов.

Конечно, мне сложно скрыть свое удивление: у нас он стоит в два раза меньше. Откуда такие суммы? Оказывается, в Зимбабве нужно заплатить немыслимую растаможку, примерно равную стоимости самого авто. Отсюда и завышенные цены. В самой республике автомобили не производят, только автомобильные аккумуляторы, то есть речи о защите внутреннего рынка не идет… Тем не менее машины все равно покупают. Не сказать чтобы в этих краях автомобилизация шла семимильными шагами, но наш Ford на дороге отнюдь не одинок.

Помимо автомобилей, компанию нам составляют коровы. Они вездесущи, бегают по проезжей части абсолютно без какого-либо контроля, погонщика даже не видно. Люди тоже идут по дороге, в невысокую траву за ее краем не ступают: мало ли кто может там ползать.

А мы сворачиваем с грунтовой дороги на трассу — отсюда прямой путь до Мутаре. Покрытие — асфальтовое, разметку наносили когда-то в прошлом веке, но водители ориентируются. Подъезжаем к непонятному блокпосту. К КПП с шлагбаумами, колючей проволокой и вооруженными людьми я уже привык: на территории алмазного рудника их полно. Здесь же — обыкновенная будка. Оказывается, это пункт взимания платы за проезд. Дорога, весьма далекая от идеального состояния, считается платной — $2 с легковушки.

Цены на топливо также выше наших минимум вдвое.

Нелогичные обязанности

Наш путь лежит сквозь деревушку Хот-Спрингс. По большому счету смотреть здесь не на что: разруха, пустые магазины, торговля с рук овощами. Вокруг одни пикапы. В салонах некоторых из них до сих пор не сняты чехлы, в пленку обернуты даже козырьки. Определенно, владельцы боятся запачкать обивку. На эту особенность я обратил внимание еще на территории дилера «БелАЗа».

Взгляд приковывает еще одна необычность: снизу кузова в районе двери отпринтована масса легковушки. Мои попутчики говорят, этого требуют власти. Если цифр нет, выписывают штраф.

Еще одно наказание — за отсутствие наклеек на ветровом стекле. Максимальное количество стикеров, замеченное мной, — девять штук. А у нас кто-то ленится приклеить отметку о прохождении техосмотра! Тут с наклейками все строже: нужно наклеить на лобовик отметку о пройденном ТО, страховку, разрешение на пользование радиостанцией и наверняка еще что-нибудь.

Все эти нюансы, лично мне кажущиеся формальностями, являются тут предметом серьезных разборок с полицией. А полицейских в Зимбабве много, стоят они группами по четыре-пять человек с обеих сторон трассы и, как говорят, «осуществляют выборочный контроль». Если проще, тормозят всех подряд — ничего нового.

Трасса ближе к городу становится более цивилизованной: разметка, обочина, череда светоотражающих маячков, вмонтированных в асфальт между разделительными линиями разметки. Все же ночами здесь темно — более чем абсолютно. Поток машин уплотняется, и мне становится понятно утверждение белорусских работников, мол, африканцы — народ разгильдяйский, за техникой совсем не следящий. Судя по тому, что я вижу, так и есть: по дорогам снуют тачки с болтающимися бамперами, висящими колпаками, незакрепленными грузами.

Лучше всех выглядят школьные автобусы. По дороге вижу несколько билбордов, взывающих к необходимости образования и детского здоровья. Определенно, программа ООН.

Лучший авторынок на земле

«Куда дальше едем?» — высовывается из кабины шофер. Оказывается, мы уже достигли Мутаре. Отвечаю не задумываясь: «To the car market». Грех побывать в Зимбабве и не зайти на местный авторынок.

Тачками торгуют на отшибе местного хозяйственного рынка. Мне пришлось пройти мимо тюков с овощами и фруктами, наваленных металлоконструкций, стоящей на земле мебели, станков, тут же, на месте выпиливающих двери. Тому, кто никогда не был в далеких регионах Африки, сложно представить, насколько это серьезное испытание — когда человек со светлой кожей проходит сквозь поток местных чернокожих. Кажется, на тебя смотрят все, включая даже заблудившуюся здесь курицу.

Авторынок тут колоритный. Слева кто-то скручивает колеса с легковушки. Сзади сигналит пикап: дай проехать, мотор везем! Под бусом, балансирующим на ведрах и кирпичах, копошится мужик со сваркой. Баллон с газом мешает проехать, автомобиль минует опасность в сантиметрах. Объявление на стойке совершенно разобранной машины призывает покупать разбитые кузова Nissan на запчасти. С одной стороны узкого проезда потеющий парень стирает наждачкой краску с конструктора-Ford с красными дверями и желтыми крыльями. С другой стороны дорожки кто-то красит микроавтобус со стеклами, заклеенными выцветшими газетами.

Там, за поворотом — свалка порезанных шин и ржавых дисков, чуть дальше — откровенные трущобы. Не, ребята, туда я не пойду, пора разворачиваться. Не так быстро! Мой путь преграждает группа молодых африканцев.

После первого шока пытаюсь разобраться в их фразах, сказанных на ломаном английском вперемешку с местным языком шона. Дошло! Мне хотят продать автомобиль — древний пикап Peugeot. За убитое мятое авто с вырванными трубками под капотом просят всего-то $1300. Говорят, на ходу: сел и поехал. Смешно, но расхожая фраза звучит идентично и на другом конце планеты. «Just seat and drive», — уверяют парни.

Окей, говорю, надо брать, с собой, правда, нет такой суммы, готов оставить задаток (в той ситуации было опасно просто взять и наотрез отказаться), но у меня есть только так называемые бондноты (облигации). Это такие бумажки, которые заменяют в Зимбабве деньги. После страшнейшей инфляции 2010 года в стране решили отказаться от национальной валюты. Купюры в 100 трлн зимбабвийских долларов (максимальный номинал, выпущенный в стране) продаются в аэропорту за $45. На бондноте так и написано: «Я обязуюсь выплатить предъявителю в долларах по требованию Резервного банка Зимбабве». В реальности эти облигации никому не нужны, африканцам необходимы реальные баксы — особенно от туристов. На черном рынке бумажки меняют в соотношении 1 к 0,8, и то если повезет. Как я и ожидал, сделка не состоялась по инициативе продавцов. Пора возвращаться к Ford, на котором приехал.

Это Африка, детка!

Ознакомительный кружок по городу дал понять, что самый популярный цвет машин в Мутаре — белый, что объяснимо в условиях жаркого климата. Поговаривают, у арабов самым дорогим считается черный окрас: он якобы дает понять, что владелец может содержать такую машину. В Зимбабве таковым считается красный. Почему, сказать сложно. Но иметь красный Mercedes в этих краях — настоящий писк. Такую модель лично я видел лишь однажды.

Еще несколько наблюдений. Нерегулируемые перекрестки проезжают по принципу «кто первый нажал на сигнал клаксона». Самые современные строения — АЗС. Пешеходы здесь ходят как хотят, машины паркуются так же. Правда, на центральной улице женщины в форме собирают плату за парковку. Хоть как-то окультуренный придорожный сервис отсутствует: перед закрытыми на амбарный замок магазинчиками восседают женщины с товаром, разложенным на столиках. А во время поездки заметил последствия двух ДТП — обе аварии лобовые. Владельцы микроавтобусов по непонятной причине чуть ли не поголовно оказались любителями наклеек. Dirty Teacher, Not Guilt, God Given — водители бусов вещают миру свои манифесты.

На пути обратно в лагерь компанию в кузове пикапа мне составляет Грэйс — сортировщица алмазов на руднике. Из-за сильного ветра приходится кричать, иначе собеседник ничего не услышит. Со стороны водителя, из кабины могло показаться, что я спорю с девушкой — о том, как происходит добыча алмазов, почему в нашей стране запрещено ездить в кузове пикапа, как белорусам может не хватать зарплаты в $500 и сколько всего вкусного можно приготовить из картошки. В итоге шофер как будто не выдерживает и останавливается в Хот-Спрингс. Грэйс покупает у местных женщин лук и помидоры, а я раздаю детишкам шоколадки. Главное, что все улыбаются, все рады. Даже несмотря на то, что в Африке нынче зима.

…А назавтра я улетел обратно в Беларусь.

Начало репортажа:

• Часть 1. Как БелАЗы доставляют в Африку
• Часть 2. Поездка на карьерном самосвале и жизнь работника алмазного рудника

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by