Семья, едва не потерявшая в ДТП сына, борется за его будущее

• Мама, папа, я
• Казалось бы: пчела укусила
• «Собирайтесь и поезжайте обратно, в Минск»
• Коронавирус закрывает двери
• Один катетер в день, чтобы пописать
• Семья
• Невероятная история про собранный компьютер
• И школьный бал будет!
• Суды, жалобы, отписки
• Что делать дальше?

Мама, папа, я

Полтора года — так давно. Это до коронавируса, до событий 2020-го. Но когда начинаешь вспоминать, память быстро выдает нужную картину.

21 июня 2019 года, Витебск. Семья, состоящая из пяти человек, садится в такси: отец Сергей, мама Юлия и трое сыновей — Павел (на тот момент ему было 5 лет), Иван (10) и Александр (15). Старший сын занимает место впереди. Вечер, уже смеркается. Родители с детьми по традиции едут в отпуск в деревню.

Было много разговоров о том, что в Renault Megane ехали пятеро пассажиров (мама взяла младшего ребенка на руки).

— Я эту тему не раз поднимал и, когда прежде звонил в такси, всегда обозначал, что у меня дети, что нужна большая машина, минивэн. Но никто на это никогда не реагировал, присылали обычные автомобили без детских кресел. И я понял, что это бессмысленно, никто не заостряет внимание на том, что машина не предназначена для такой перевозки, — объяснял Сергей.

Следующий фрагмент: 105-й км трассы М8 (граница России — Витебск — Гомель — граница Украины). Такси сбивает лося, вышедшего на дорогу. Перед этим водитель, будто предрекая, произносит: «Сейчас будет место нехорошее на дороге, одни венки кругом».

От сильного удара в автомобиле продавливается крыша. Александр, сидевший спереди, потерял сознание. Когда он придет в себя, то не будет чувствовать ног. Скорая, реанимация, материнские крики.

---

Впервые мы встретились с ними в РНПЦ травматологии и ортопедии спустя несколько недель после аварии. Ужас этого события никуда не делся, просто люди — и двое взрослых, и совсем юный еще парень — учились жить с ним бок о бок.

— Парализовало. У сына переломы, защемление спинного мозга. Руки и плечи двигаются, а ноги — нет, — сказал отец при встрече.

Саша выглядел истощенным и измученным, но все же улыбнулся.

— К тебе тут журналисты приехали, — сказала ему мама. — Ты не против?

— Да пожалуйста, мне деваться-то теперь некуда, — пошутил он тогда.

Эпилогом той встречи стали слова Юлии, сказанные в ответ на осторожный и очевидный с учетом обстоятельств вопрос.

— Есть надежда, что он встанет на ноги?

— Это не надежда, он встанет. Вы в этом сомневаетесь?

Эти люди хорошо осознавали, что с ними произошло и какой теперь будет их жизнь. И с самого начала они были готовы делать для выздоровления сына все, что потребуется.

Прошло полтора года: они действительно делают все.

Казалось бы: пчела укусила

Сергей сейчас в Витебске: занимается младшими детьми, параллельно обивает пороги высоких учреждений в поисках ответа на один единственный вопрос: что ему делать дальше? Мама с Сашей — в Аксаковщине, на очередном курсе реабилитации.

— Мы с вами виделись в РНПЦ? Лето было, — говорит мужчина. — У нас там, правда, едва беда не случилась. Так вышло, что в один из первых дней Сашу в бедро укусила пчела. Начался абсцесс, который потом превратился в пролежень. Он был уже размером с шайбу: черный такой кусок, мертвый, засохший — если бы разросся до кости, то у сына отняли бы ногу.

Спустя два месяца, проведенных в республиканском центре, пациента перевели обратно в Витебск, в областную больницу. Врачи там, говорят, ахнули: парень и так уезжал с тяжелейшей травмой, а вернулся с таким бедром, что нужно спасать. Спасли.

— Вычистили нашу рану, удалили омертвевшее мясо, провели пластическую операцию. В общем, к Новому году мы были уже дома, — вспоминает Сергей.

Но было сразу понятно, что дома — это ненадолго, дома не вылечиться.

— В Минске, в РНПЦ, у нас был инструктор по ЛФК. Он нам помог понять, с чем вообще мы столкнулись, дал советы, как восстанавливать сына, какие упражнения делать, какие тренажеры для этого купить, к каким специалистам обращаться, — продолжает отец семейства.

Забегая вперед, скажем, что именно этого не хватает людям, которые оказались в крайне сложной и совершенно непонятной ситуации. Нужен маяк, проводник, который сориентирует, подскажет, какие шаги предпринять, чтобы хоть как-то продвигаться из темноты в направлении света. К сожалению, такой проводник находится не всегда.

«Собирайтесь и поезжайте обратно, в Минск»

Наступил 2020-й. Семья в полном составе встретила новогодние праздники дома, а 7 января, в Рождество, им позвонили из поликлиники: «Собирайтесь и поезжайте обратно, в Минск, на реабилитацию».

— Куда ехать, как везти ребенка — этого нам никто не сказал. Хорошо, остались контакты в областной больнице: нам сказали обращаться в случае необходимости, вот я и позвонил — за спрос же не бьют. Все в порядке, сказали, сидите спокойно. Для нас заказали специальную машину, реанимобиль, для транспортировки больных. Позже, правда, выяснилось, что это же могла сделать и поликлиника, но там такую возможность проигнорировали и нам про нее ничего не сказали, посчитав, вероятно, что и так справимся, — предположил мужчина.

Курс реабилитации составляет 28 дней, в течение которых пациент получает необходимое лечение и выполняет определенные процедуры под присмотром специалистов.

— Это и электростимуляция, и массаж, и робот, с помощью которого фактически моделируется ходьба: зажимаются руки и ноги, и человек вроде как идет по беговой дорожке. Такое оборудование стоит дорого и есть не в каждом медучреждении, — рассказал Сергей. — Мы купили упрощенный вариант домой, потому что инструкторы посоветовали это сделать. Важно, чтобы как можно больше времени организм сына находился в нормальном, стоячем положении, иначе он просто залежится, что негативно скажется на внутренних органах. Помимо того что он садится, два раза в день мы его еще ставим в этот аппарат. Руки я обвязываю бинтами, и за счет движения руками он передвигает ноги. Знаете, есть такие специальные тренажеры для лыжников? Вот здесь что-то подобное. Только есть еще упоры для спины и живота, чтобы поддерживать тело, иначе оно просто сложится.

Отец говорит, что поначалу было тяжело, но теперь сын и сам его подстегивает: «Давай-давай, я буду заниматься».

— Он понимает, что нужно бороться. Да, где-то по-детски не хватает настойчивости. Но я ему говорю: «Сань, время уйдет, и возможности будут упущены. Потом придется на то же самое потратить гораздо больше сил». Ему иногда кажется, что в один день — оп, и он встанет, и все будет хорошо, — вздыхает Сергей.

Мужчина настраивает сына на более прагматичный взгляд, хоть это и нелегко:

— Я говорю ему: «Сын, само по себе лучше может и не стать. Нужно заниматься». Бывает, он слышит, а бывает — обижается. Я говорю: «Сань, ты думаешь, мне хочется на эти темы с тобой разговаривать?» Конечно, ему тяжело. Он же раньше все время был с друзьями, а теперь всегда дома, с мамкой и папкой.

Коронавирус закрывает двери

Сейчас парень проходит четвертый курс реабилитации за полтора года. Таких курсов могло и должно быть больше, но вмешался коронавирус.

— Нас никуда не брали, говорили: «Везде все закрыто, сидите дома, иначе схватите коронавирус — вообще не понятно, что будет», — отметил Сергей.

В этой ситуации определяющее значение имеет то, какие упражнения возможно выполнить в домашних условиях. И семья старается приобретать для этого все необходимое, но и тут есть свои трудности.

Дело даже не в стоимости. Причинение вреда жизни, здоровью и (или) имуществу пассажира в результате ДТП признается страховым случаем, при наступлении которого возникает ответственность страховой организации по договору обязательного страхования гражданской ответственности владельцев транспортных средств. Вред личности пассажира включает утраченный заработок, расходы на восстановление здоровья, компенсацию морального вреда. Страховая организация возместит пассажиру сумму вреда в пределах лимита ответственности. Если этой суммы окажется недостаточно, разницу между суммой ущерба и страховым возмещением заплатит лицо (юридическое лицо), ответственное за причинение вреда.

В этом случае лимит ответственности по страховке — 10 тыс. евро. Пока эта сумма не исчерпана.

— Мы экономим, стараемся расходовать средства целесообразно. Но даже так получаем претензии. Вот покупали мы тренажер — 1300 рублей. В страховой компании нам заявляют: мы, мол, не можем это компенсировать, потому что поликлиника не рекомендовала вам эту покупку. Я бегу в поликлинику: «Как так, что вообще происходит? Мы были на реабилитации в Минске, нам сказали делать упражнения на тренажере: ребенок не должен постоянно сидеть, иначе у него суставы срастутся, потом потребуется операция». И начинается в поликлинике целое заседание на тему того, нужен нам такой тренажер или нет. Это счастье, что в конце концов нам его оплатили, — рассказал Сергей.

Теперь семье нужна шведская стенка: на ней с помощью специальных подвесов Саше также необходимо будет выполнять упражнение. Но прежде покупку необходимо согласовать в поликлинике — значит, будет еще одно заседание. Так это и работает: чтобы выплатить компенсацию, страховая должна получить одобрение от медучреждения.

— Мне уже делали замечание, мол, почему я покупаю, не советуясь с поликлиникой. Да если бы я покупал только то, что мне кто-то одобрит, я бы уже потерял своего ребенка! — в сердцах говорит отец. — Мы сами находим каких-то специалистов, сами общаемся с людьми, которые сталкивались с чем-то подобным, сами узнаем, что действительно нужно, что может помочь. Специалисты молчат. Из поликлиники за год один раз пришел хирург — посмотреть, наверное, живы ли мы вообще. И это при том, что Саша состоит на учете по инвалидности.

Сергей констатирует, что в этом отношении любая поездка в Минск является крайне полезной с точки зрения консультаций.

— В Витебске просто нет таких специалистов, никто не сталкивался с подобным, мы будто живем в деревне. Это уже похоже на Россию, где есть Москва, Питер и все остальное, — посетовал мужчина.

Один катетер в день, чтобы пописать

Еще одна история из той реальности, в которой вынуждены жить Сергей и Юлия вместе с сыном Александром.

— Первое время нам выделялся один катетер в день на то, чтобы пописать. Вы представляете себе это? Я обратился в поликлинику, говорю: «Слушайте, вы сами сколько раз в день в туалет ходите? Саша взрослый парень — что это за нормы такие?» Ушло несколько месяцев, прежде чем нам стали выделять больше катетеров — по 4—5 на сутки, — рассказал отец.

Можно, конечно, сказать, что катетеры — это средства первой необходимости, и нечего семье скупиться, ожидая, пока им что-то выделят. Но при этом нужно понимать, что пенсия по инвалидности, по словам Сергея, составляет всего порядка 260 рублей. Вот и получается, что с катетерами семье помогала благотворительная организация.

Некоторые наши читатели после той, первой публикации также предлагали и оказывали семье посильную поддержку, и Сергей тепло благодарит каждого, кто нашел для этого возможность.

Семья

Ситуации, подобные той, в которой оказалась эта семья, меняют жизнь не одного человека, а многих людей. Привычный уклад ломается во имя общей цели.

— Я уволился с предыдущей работы и устроился рядом с домом, чтобы иметь возможность больше помогать сыну. График теперь два через два, правда зарплата в два раза меньше. Честно говоря, занимаюсь какой-то ерундой — работаю подсобным рабочим. Зато не трачу время на дорогу и больше времени уделяю семье. Вечером занимаемся на тренажере, моем, клизмы там... Мне ребенка нужно поднимать, пересаживать: жена уже не может это делать — он взрослый парень, ему 17 лет, он уже, наверное, больше меня. Так что теперь моя основная работа дома, — говорит Сергей.

Юлия по-прежнему работает учителем, правда на полставки. Хотела уволиться, чтобы все время проводить с сыном, но директор отговорила. Кто знает, что будет, а работа всегда пригодится.

— Единственный человек, который нам может помочь, — это теща, но ей уже 74 года. Однако она хотя бы может побыть дома, посидеть с детьми, — отмечает Сергей.

— Как младшие, кстати?

— Нормально: школа, сад. Бегаю с ними, кручусь. Надо все успевать: они же не виноваты в том, что случилось.

Невероятная история про собранный компьютер

Но жизнь, даже такая трудная, — это не только проблемы и заботы. Бывают совершенно потрясающие фрагменты, из которых, в конечном счете, и складывается вера людей в лучшее.

Представьте: 15-летний парень оказывается на больничной койке. Он не чувствует ничего ниже живота, не чувствует кисти рук, его слушается один-единственный палец.

— Поначалу он не мог справляться даже с мобильным телефоном — вообще никак. Теперь он набирает сообщения быстрее, чем мы с вами. Одним-единственным пальцем — научился. Когда мы это увидели, то купили ему ноутбук. Открылось общение с друзьями. И информационного голода у него теперь нет: он коммуникабелен, ему интересны компьютеры, он умеет их собирать. Я думаю, если бы он занялся этим делом, то о-го-го как преуспел бы, — гордость отца ничем не скрыть.

И вот история: Саша понимает в компьютерном железе. Когда-то он задумал собрать себе компьютер сам, но случилась авария. Тогда, немного восстановившись, с больничной койки он по договоренности с братом все равно заказывает необходимые комплектующие. И вдвоем они — Саша руководит процессом, а Ваня выполняет всю работу — собирают-таки компьютер.

— Собрал брату отличный компьютер, причем за копейки! — восхищается сыном Сергей. — Сам находил, сам заказывал комплектующие — молодец!

И школьный бал будет!

Мы видели Сашу 15-летним, а в сентябре этого года ему исполняется 18 — совершеннолетие!

— Маме, возможно, нельзя будет ездить с ним по медучреждениям на тех же условиях. Видимо, придется оплачивать жилплощадь, — переживает отец.

Со школой тоже есть трудности. Из-за коронавируса они и так были бы, но с учетом прочих обстоятельств заканчивать школу Саше гораздо сложнее его сверстников. Иногда учителя, конечно, приходили, иногда присылали задания через интернет, так что аттестат парень, конечно, получит. Но Сергей все равно качает головой: «Ай, кисло это все».

Ну и ладно школа, важнее то, что друзья позвали Сашу на выпускной бал. И Саша согласился.

— Я выбил ему через социальные службы электроколяску, он уже умеет спокойно передвигаться по квартире, стал коммуникабельнее. Сказал, что поедет на выпускной, пусть и в коляске, — рассказал Сергей.

По его словам, друзья у Саши вообще оказались настоящими, не бросили в беде: приходят, навещают — и те, что из хореографического коллектива, и одноклассники. Мама, бывает, ворчит — коронавирус же, а болеть никак нельзя. Но сыну так легче, с друзьями.

Суды, жалобы, отписки

По факту ДТП на трассе М8 было возбуждено уголовное дело по ч. 2 ст. 317 Уголовного кодекса — «Нарушение правил дорожного движения или эксплуатации транспортных средств лицом, управляющим транспортным средством, повлекшее по неосторожности причинение тяжкого телесного повреждения». Расследование по уголовному делу и уголовное преследование в отношении водителя было прекращено за отсутствием состава преступления.

В рамках гражданского процесса Сергей подавал иск о возмещении вреда в адрес владельца автомобиля (источника повышенной опасности), а также компании-перевозчика.

— Хозяйка машины выплатит часть суммы, а вот компания-перевозчик отказалась это делать, сославшись на то, что занимается не пассажирскими перевозками, а грузовыми, а водитель работал по договору-подряда. И суд почему-то принял аргументы ответчика, — разводит руками истец.

Но Сергей не собирается останавливаться на этом и все же намерен добиться компенсации.

— Мы вызвали машину через приложение, а не махали рукой с обочины. Проблема в том, что я простой человек. Если бы я был юристом, то, наверное, понимал бы, что нужно делать. У меня был юрист, и не абы какой. Она помогала мне составлять жалобы, исковое в суд. Но в итоге после первого заседания в суде этот юрист отказалась вести мое дело. Сказала, дескать, я не хочу с вас деньги брать, у меня отпуск — в общем, вот так, — рассказал мужчина.

Жалобы в госорганы тоже пока не принесли ощутимого результата.

— Я хожу по кабинетам, в прокуратуру, пишу письма, получаю отписки — и ничего не продвигается. Такое ощущение, что это все просто прикрыто кем-то и мне будто говорят: Сергей Валерьевич, не лезь ты никуда. Я уже собирался ехать в Минск, в Администрацию президента. Все это отнимает очень много сил и времени, которые я хочу тратить на своего ребенка. Пока попал на прием в Витебский облисполком — там обещали разобраться. Ну посмотрим... Конечно, мне нужен грамотный юрист, который помог бы во всем этом разобраться, — говорит собеседник.

Что делать дальше?

Из разговора с Сергеем понятно, что семье нужна помощь. Но даже не что-то конкретное. Скорее они не знают, что делать дальше, какие шаги правильнее предпринять.

— От одной из организаций мы узнали, что операции для восстановления людей с похожим на наш диагнозом проводят за границей. США, Германия, Испания... Но мы как-то побоялись ехать туда, не знаю куда. К тому же нам сказали, что хирургическое вмешательство может и безвозвратно ухудшить ситуацию, — рассуждает отец.

Семья не нашла в Витебске специалистов, которые могли бы помочь сыну в восстановлении, а в Минске уже не знают, к кому обратиться.

— В Витебске ничего не развито для инвалидов, ничего нет для реабилитации таких больных. Мы уже думали обратиться куда-то к спортсменам: может быть, у них есть какие-то методы, я не знаю. Это тяжело: я не в состоянии обегать все один, задать всем правильные вопросы. Но иначе никто ничего не подсказывает, ни от кого мы не слышим, на что имеем право или на что можем рассчитывать. Все нужно узнавать самим. Я общаюсь с людьми, попавшими в похожую ситуацию. И они тоже ничего не знают. Людям нужна поддержка государства, а ее фактически нет — живите как знаете, — говорит Сергей.

Дополнено. Мы видим в комментариях сообщения читателей, которые хотели бы оказать помощь семье Сергея и Юлии. Тем, кто действительно имеет возможность помочь, предлагаем звонить Сергею напрямую: +375 (29) 515-98-10.

«Водитель начал считать венки вдоль дороги: один, второй, третий... И вдруг как смерть налетела». Авария, которая изменила жизнь

Auto.Onliner в Telegram: обстановка на дорогах и только самые важные новости

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by