…Со дня забытой аварии под Хатежино, в которой автобус с туристами упал с моста на железную дорогу, прошло 25 лет. Декада прошла с момента выхода статьи «Крупнейшее ДТП в истории Беларуси, о котором вы никогда не слышали». Пожалуй, мы ошиблись в заголовке: нашлись люди, которые знают о происшествии, помнят о нем. Сегодня мы публикуем рассказы от имени участника тургруппы, ежегодно организовывающего встречи у памятника, а также жены водителя ЛАЗа, погибшего три года назад при пожаре.
Если упростить обстоятельства ДТП до шести строчек оперативной сводки, можно сказать так: 18 августа 1991 года в 16:20 у деревни Хатежино Минского района автобус ЛАЗ-699 с туристами пробил железную ограду, вылетел с моста, перевернулся в воздухе и упал крышей на железнодорожное полотно. Из-за недоступности места падения и отсутствия специнструментов спасение затянулось. 16 из 28 пассажиров погибли на месте, позже число жертв возросло до 17. Экспертиза показала, что причиной ДТП стала техническая неисправность: колеса вывернуло вправо после того, как оторвался элемент рулевой тяги. Это самая крупная автоавария в истории Беларуси.
За последние 10 дней в редакцию поступило немало звонков от очевидцев происшествия, родственников участников, знакомых и коллег, готовых дополнить собранную нами информацию. Сами выжившие в той катастрофе пассажиры также вышли на связь, однако лишний раз вспоминать детали аварии не решились — слишком больно. Их можно понять. Но все же нашлись люди, не чужие этой трагедии, которые захотели и — более того — посчитали необходимым высказаться, пролить свет на оставшиеся неизвестными факты.
— На турслет у реки Ислочь близ Ракова собралась дружная компания с нескольких заводов, связанных с авиацией, приехали ребята из Питера. Это был очень сплоченный коллектив, нередко побеждавший на туристических соревнованиях: прохождение полосы, обустройство лагеря, художественная самодеятельность, ориентирование… Я не поехал по семейным обстоятельствам, не смог. Помню, ко мне еще две знакомые девушки зашли в цех, просили: мол, давай с нами. Одна из них — Анжелика — погибла там. Накануне происшествия я отказался, но уговорил своего друга детства Костю, прошедшего Афган. Он не вернулся с той поездки. До сих пор корю себя.
Сам я там не был, но знаю все обстоятельства до мельчайших подробностей, так как постоянно поддерживаю связь с теми, кто падал в том автобусе. Мы встречаемся под мостом каждое 18 августа в 16:20. Выжившие в той трагедии помнят: еще в турлагере водителя видели залезающим под днище. Определенно у него были сомнения в исправности автобуса. Но он понадеялся на случай. Водитель спешил закончить поездку, так как его выгнали на работу из отпуска. Это была не та машина, на которой он ездил постоянно, к которой привык.
Глядя на фотографии с места катастрофы, я вообще удивляюсь, как там можно было выжить. Автобус почти полностью сплюснуло. Выжившие вспоминают, как наш друг Игорь, когда машина пробила ограду, успел выкрикнуть «Это конец». А в следующий миг — удар. Игорь погиб. Вся середина ЛАЗа попала на рельсы и железнодорожную насыпь. Основной удар пришелся на людей, сидевших в середине салона.
Авария случилась в воскресенье, а в понедельник утром на заводе только об этом и говорили, знали все. Такое невозможно было замолчать. Люди называли фамилии погибших, только о Юре ничего не было слышно. Ко мне подошел его старший брат — весь белый, растерянный: «Ты про Юрку слышал?» — «Ничего». — «Говорят, увезли (то есть нет среди погибших)». Но позже стало известно, что его не спасли, скончался в больнице. На похороны прилетели ребята из Питера — такая дружная была компания.
Верно заметил следователь Михаил Папкович — к аварии привело всеобщее разгильдяйство. Я слышал, что после того ДТП проводили проверки в автопарках. Парк того предприятия, чей ЛАЗ мы наняли, запретил выезд 80 машинам из-за технического несоответствия. Тогда тоже многое делалось уже после того, как клюнет жареный петух. Ограждение путепровода у Хатежино было построено без соблюдения технологии: секции перил были сварены, а не скручены болтами, как того требовали правила. После все мосты со сварными швами переделали, укрепили болтами.
Мне говорят, что я ни в чем не виноват. Но я чувствую ответственность за Костю. Я организовываю встречи каждое 18 августа, подготавливаю стол, слежу за памятником. Мы бы все — выжившие и родственники погибших — хотели, чтобы об этой трагедии помнили как о примере страшных последствий безалаберности, чтобы больше такого никогда не повторялось. Еще хотелось бы, чтобы не забывали наших ушедших друзей: Аброськину Иру, Алейника Юру, Грамадского Игоря, Зарецкого Сергея, Зуеву Марину, Королеву Тамару, Масальцева Павла и его сына Павлика, Нигреева Костю, Пономареву Таню, Редько Игоря, Рудого Витю, Сидорик Анжелику, Тиханович Раю, Труса Игоря, Фауста Владимира, Юркевич Иру.
— С ним случалось немало несчастий. Когда был 3-летним мальчиком, упал с высоты частного дома, еле спасли. В армии служил в ВДВ, во время прыжка с парашютом перекрутились стропы, и он упал на сосну, отделался переломами рук. Потом случилась эта авария: сотрясение мозга и переломы. А три года назад он погиб при пожаре.
Тогда, в 1991-м, он не должен был выезжать на маршрут, его вызвали на работу в его отпуск, вместо напарника, который почему-то отказался от поездки. Валера не считал себя виноватым — по нашему мнению, это было стечение обстоятельств. Когда выбивает рулевое управление, вряд ли человек может что-то сделать. После удара он получил сотрясение мозга, какие-то моменты перед самим падением стерлись из памяти. Итогом этой травмы для него стали проблемы со слухом. Еще у него были переломаны ноги и ключица. Сразу после происшествия ему поставили третью группу инвалидности, но позже ее сняли.
Суд длился долго — более трех лет. Каждый раз, когда его оправдывал тот или иной суд, пострадавшие писали апелляцию. Как я поняла, люди требовали или найти и наказать виновного, или заставить транспортное предприятие, которому принадлежал ЛАЗ, выплачивать компенсацию. Из-за этого процесс затянулся. До Верховного суда дошла лишь одна женщина, мать погибшей там девушки. Вначале Валера платил адвокату, но потом просто закончились деньги, он распродал почти все. Защитник все же не ушел, довел дело до финала. Все это время муж не был под стражей. И даже после вынесения приговора его отпустили из зала суда. Прокурор изначально запрашивал 15 лет лишения свободы, дали 7 с половиной. Водительских прав не лишили. Складывалось ощущение, что многие остались не при делах, но хоть какого-то виновного в гибели людей найти было нужно. Им и стал мой муж. Говорили, водитель должен был проверить состояние автобуса вместе с механиком, но проявил халатность.
Мы познакомились через его двоюродного брата, когда Валера уже был под следствием. После оглашения приговора прошло несколько месяцев, никто не звонил. Я позвонила в прокуратуру, спросила: «Когда его заберут в колонию?» Отвечают: «В течение трех лет». Мол, соберите дежурный чемодан и ждите. Я твердо решила: так не пойдет. Мне хотелось уверенности в завтрашнем дне, хотелось знать, что его не увезут в любой момент. Как с таким раскладом было строить планы на семью? В итоге я сама попросила, чтобы Валеру поскорее посадили. После содействия знакомого прокурора он собрал вещи и отправился в СИЗО на Кабушкина. Затем его перевели на Володарку, потом — в колонию в Горках. Там он со временем начал возить начальника отряда, работать механиком в кино. Снимал квартиру, в колонию приходил лишь отмечаться. Я приезжала каждые два месяца. Дважды Валера попадал под амнистию, в общей сложности он провел там 2 года и 8 месяцев. Совершил и расплатился. Пострадавшие и родственники погибших больше не выходили на связь.
Когда освободился, устроился грузчиком, потом укладывал паркет. Я переехала к нему в дом, у нас родилась дочь. С 2003-го и до конца жизни муж работал водителем маршрутного такси. Три года назад он погиб. В гараже загорелся масляный обогреватель. Валера хотел выдернуть шнур из розетки, но в этот момент прибор взорвался. Мужа окатило горящим маслом от макушки до пят. Он с братом смог доехать до больницы, самостоятельно оформил нужные бумаги, лег на каталку, и его увезли в реанимацию. Но он не проснулся — оказалось, ожог 80% тела. Ему был 51 год.
В редакцию поступили официальные ответы на запросы от предприятия «Белавтотурист», которому принадлежал тот самый ЛАЗ, и из Верховного суда. «Белавтотурист» сообщил, что предоставить какие-либо сведения о ДТП не представляется возможным. А вот ответ из суда оказался весьма развернутым.
«Водитель перед выездом не проверил исправность узлов и приборов, влияющих на безопасность, — сообщили в Верховном суде со ссылкой на материалы уголовного дела. — Тем самым нарушил „Инструкции для водителей автобусов“, ПДД и „Правила технической эксплуатации“. Имея реальную возможность путем визуального осмотра обнаружить отсутствие шплинта в шаровом пальце, фиксирующего гайку крепления продольной рулевой тяги к гидроусилителю руля, а также послабление указанной гайки и болтов крепления карданного вала к фланцу главной передачи, не обнаружил неисправности и выехал на линию. Имел также реальную возможность определить неисправность по увеличенному люфту рулевого колеса и периодически возникающему постороннему стуку. Не следил за техсостоянием ТС в пути, не прекратил дальнейшее движение и продолжал эксплуатацию неисправной машины. В итоге на скорости 80—90 км/ч развинтилась незашплинтованная гайка, рассоединилась тяга, которая упала и волочилась по проезжей части, а неуправляемый автобус при выезде на путепровод резко изменил направление движения и, разрушив ограждение, упал на ж/д полотно».
«Выпустившему на линию механику было предъявлено обвинение по статье „Выпуск в эксплуатацию технически неисправных ТС“, — сказано в письме. — Однако уголовное преследование было прекращено в связи с применением амнистии».
«В 1994 году за отсутствием в деяниях водителя состава преступления и недоказанностью участия в его совершении народный суд Минского района вынес оправдательный приговор, — дополнили информацию в суде. — Приговор был обжалован потерпевшими, отменен судом кассационной инстанции. Впоследствии дело неоднократно пересматривалось. В 1995 году водителя признали виновным, ему было назначено наказание в виде 7 лет лишения свободы без лишения прав с отбыванием в колонии-поселении для лиц, совершивших преступление по неосторожности. Позже судебная коллегия Верховного суда оставила приговор без изменений. В 1999 году был освобожден в связи с применением амнистии».
Читайте также:
Детективный репортаж. Крупнейшее ДТП в истории Беларуси, о котором вы никогда не слышали
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by