Людмилу можно назвать человеком рациональным и не любящим давить на жалость. В таком ключе она и рассуждает: «Какой смысл в том, что меня отправят в колонию? Оттуда я не смогу платить по искам потерпевшим, не смогу видеть детей». О мальчиках — а им 11 и 5 лет — и их реакции женщина старается не рассказывать. Наверное, чтобы не поддаваться эмоциям. Говорит, они не знают, что маму вот-вот отправят в колонию, и, скорее всего, не будут знать до последнего: «А как им это сказать?»
В марте 2018 года Людмила ехала за рулем Ford Focus по могилевской трассе. Машину она купила в долг, после восстанавливала. По ее словам, от агрогородка Заполье, что под Смиловичами, где она живет в доме с родителями и двумя сыновьями, до Минска хорошее сообщение, легко добраться на общественном транспорте. Но в тот день ей понадобился автомобиль, потому как нужно было ехать в Логойск. На тот момент женщина нашла новую работу, а в райцентре проходила стажировку.
«Было утро, я не опаздывала, а потому не торопилась, — вспоминает собеседница. — Техосмотр был не пройден, но машина была в отличном состоянии (очевидно, препятствием стал дорожный сбор. — Прим. Onliner), также закончилась медсправка, визит к врачу должен был состояться через пару дней. На этой трассе разрешено ехать 120 км/ч, но я снизила скорость до рекомендуемых 90 км/ч (неподалеку находится пешеходный переход). Температура в тот день то опускалась ниже нуля, то поднималась: ночью был мороз, а днем потеплело. Передо мной в правом ряду ехали два автомобиля, их скорость была еще ниже. Потому я стала перестраиваться в левую полосу для опережения. И в этот момент я почувствовала, как машину заносит — прямо на разделительное тросовое ограждение. Я повернула руль в противоположную сторону — вправо. Помню, как увидела сквозь лобовое стекло столб электропередачи. А дальше — ничего, нет воспоминаний».
Людмила говорит, что пришла в себя чуть позже и была дезориентирована: «Я вышла из машины и поняла, что оказалась на противоположной стороне дороги, мой Ford стоял на обочине. Лобовик в сетку, откуда-то валит дым или пар. Тут позади кто-то крикнул: „Скорую!“ Я повернулась и увидела, что столкнулась со встречным автомобилем. Каблучок Peugeot Partner лежал на боку. Пассажир выбрался сам, а вот водитель оставался внутри. Почему-то тогда я почувствовала, как дует холодный влажный воздух. Водителя каблучка доставали спасатели. Все мы оказались в больнице: я с сотрясением, пассажир Peugeot — с переломами. Водитель последней машины — 38-летний мужчина — попал в реанимацию, спасти его не удалось».
Позже на суде пострадавший молодой человек из каблучка рассказывал: «Скорость нашего автомобиля была 90—100 км/ч, ехали в крайней левой полосе, погода была хорошая, без осадков. Увидел, что на встречной полосе начало заносить легковушку. Расстояние между машинами было около 30 метров. Успел сказать „Володя!“, после чего произошел удар. Когда пришел в себя, увидел Ford Focus, поврежденные тросы и опоры ограждения».
Этот момент не зря фигурирует в показаниях. После аварии туда, на место происшествия, приехал начальник отдела дознания ГАИ Минской области — для проведения повторного осмотра. Он отметил, что ограждение находится в таком состоянии, что вряд ли способно действительно оградить. Инспектор «зафиксировал нарушения технических требований в установке тросового заграждения», несоответствие — в 2,5 раза. Как он сам заявлял в ходе суда, эти нарушения способствовали как самому ДТП, так и наступившим последствиям. Ведь Ford проехал под тросами, отчего на крыше машины остались следы.
С Людмилой мы выехали на место трагедии, чтобы взглянуть на актуальное состояние ограждения. «Сейчас их уже серьезно подтянули, — говорит женщина и без особых усилий снимает верхний трос с крепления. — Раньше было хуже».
Хуже было настолько, что из дела о ДТП выделили материалы проверки в отношении дорожников — РУП «Автодор-центр». Говорили о ч. 2 ст. 319 УК РБ «Нарушение правил содержания автомобильных дорог, повлекшее по неосторожности смерть человека». Людмилу вызывали на суд по этому делу в качестве свидетеля, однако итог его пока неизвестен. Собеседница считает, что эти два дела необходимо было рассматривать вместе: наряду с потерпевшими таковой стоило бы признать и ее, а виновниками аварии в том числе могли бы быть названы лица, которых привлекают в качестве обвиняемых по 319-й статье. Конечно, если их вина будет доказана.
Двое сыновей Людмилы до сих пор не знают, что мама попала в серьезную аварию, что ее обвиняют в уголовном преступлении, пусть и совершенном по неосторожности. Знакомые и родственники держат это в секрете — не хотят, чтобы, например, по школе поползли слухи о «матери-уголовнице». Считают, для детей, в чьей семье нет отца, это будет сильный удар. Условия для проживания мальчиков вполне хорошие. Дом, в котором они живут и сейчас, принадлежит родителям Людмилы. «С бабушкой и дедушкой они ладят, — говорит женщина. — Но сильно привязаны ко мне. Постоянно спрашивают, где машина, куда я уезжаю». А ездит Людмила на встречи с адвокатами, на суды.
На одном из заседаний было озвучено, что ей вменяют нарушение следующих пунктов ПДД: «На дороге, проезжая часть которой разделена на полосы движения линиями горизонтальной дорожной разметки, движение должно осуществляться строго по этим полосам», «При выборе скорости водитель должен учитывать ограничения, а также интенсивность движения, обзорность дороги, особенности и состояние транспортного средства, дорожные, погодные условия и другие факторы», «линии разметки 1.1—1.3 пересекать запрещается».
Эксперт пришел к выводу, что водитель встречного Peugeot не располагал технической возможностью (путем экстренного торможения) остановиться до места столкновения. Людмила говорит, что связывалась с родственниками погибшего, приносила извинения, предлагала помощь, но после нескольких разговоров трубку перестали поднимать. А вот на суде настояли на строгом наказании: обязательно тюремный срок и в сумме 170 тысяч рублей компенсации морального вреда. Судья уменьшила сумму до 46 тысяч, но пришла к выводу, что исправление будет достигнуто исключительно при наказании в виде лишения свободы.
Приговор — два года лишения свободы с отбыванием в колонии в условиях поселения. Данное решение уже вступило в силу и подлежит исполнению. На деле эта фраза означает, что в любое время Людмиле могут позвонить и назвать дату и место, куда нужно будет явиться с минимальным набором вещей. Двое детей останутся на воспитании у бабушки с дедушкой.
«Первый мой адвокат уверял, что меня не направят в колонию, — говорит осужденная. — Мол, одинокую мать двоих несовершеннолетних детей не посадят. Убеждал, что нужно брать всю вину на себя. Но вышло иначе. Я уже почитала, что значит находиться в колонии. Насколько поняла, жить и питаться там нужно за свой счет, при этом работать за бесценок, часть заработанных денег будет направляться потерпевшим. Если честно, я готова была к любым суммам морального вреда, но только не к лишению свободы. Я не отрицаю свою вину в гибели человека, не пытаюсь уменьшить степень ответственности за произошедшее. Для меня важно только одно — чтобы я была с детьми».
«С момента аварии я не могу садиться за руль — страшно, — продолжает Людмила. — Невольно стала следить за новостями о ДТП. И раз за разом обращаю внимание: приговоров, в которых нет лишения свободы, а только ограничение, предостаточно. В Орше маршрутчик умышленно нарушил — хотел проскочить на перекрестке — и сбил на переходе двух пешеходов, одна женщина скончалась. Приговор — 3 года ограничения свободы без направления в исправительное учреждение. Еще один недавний случай: на трассе Р28 водитель Audi с неисправными тормозами насмерть сбил велосипедиста, а после оставил место происшествия — ушел в лес. Решение — 2,5 года ограничения свободы. Смягчающими обстоятельствами в первом случае признали чистосердечное раскаяние, наличие на иждивении малолетнего ребенка; во втором — полное признание вины. В моем случае двое детей не повлияли на условия отбытия наказания».
Женщина сменила адвоката и составила апелляцию в суд Минской области. В ней указана расширенная аргументация простого мнения о том, что «без лишения свободы осужденный сможет больше помочь потерпевшим, при этом не выпадет из общества, избежит разрыва с семьей». Справедливости ради стоит подчеркнуть, что такое мнение озвучивают нередко — особенно осужденные за преступления по неосторожности. Суд вышестоящей инстанции оставил приговор без изменений.
Мнение защитника Людмилы в меньшей степени затрагивает субъективные стороны судебной системы: «Было озвучено, что состояние ограждения на момент ДТП было неудовлетворительным, что способствовало самому ДТП и наступившим последствиям. Эти слова подтверждаются выводами следственного эксперимента — если бы тросы сработали, Ford не оказался бы на встречной полосе, лобового столкновения бы не произошло. Речь идет о следующих нарушениях ТКП: установка стоек в одном направлении, разрушение фундамента гильз стоек, отсутствует хомут между средними и верхними канатами, изгиб стойки у основания гильзы, прохождение канатов вне канавки верхней части стойки, отсутствие пластиковых распорок в стойке между канатами, отсутствие стойки канатного ограждения. На испытаниях ограждение безопасно удержало 2,3-тонный автомобиль на скорости 105 км/ч. Однако на указанном участке нередко случались ДТП с повреждением конструкции, аварии были зафиксированы ГАИ».
«По какой-то причине материалы были выделены в отдельное производство — дело по ч. 2 ст. 319 УК РБ „Нарушение правил содержания автомобильных дорог, повлекшее по неосторожности смерть человека“, — продолжает адвокат. — Считаю, верным было бы объединить эти дела и рассматривать их вместе. В итоге же вышло, что водителя приговорили к уголовной ответственности за нарушение ПДД до окончательного решения по поводу состояния и содержания тросового ограждения. Этот процесс еще продолжается, а Людмиле могут позвонить с требованием явиться в колонию уже сегодня».
На момент публикации известно, что Людмила готовит апелляцию для подачи в Верховный суд.
После выхода статьи с редакцией связалась Татьяна — жена погибшего водителя: «У меня тоже двое детей, им также придется расти без отца. Да, Людмила звонила нам: в первый раз с извинениями, второй — с давлением на жалость. При этом интересовалась суммой морального вреда. На суде у Людмилы спросили, почему она не перечислила ни копейки в нашу пользу. Она сказала, что собирает в первую очередь для своих детей. Суть даже не в деньгах, мужа мне они не вернут. Потому на заседании мы не настаивали на строгом наказании. Сказали, „на усмотрение суда“. Там же работают толковые люди. Двое судей уже высказались по этому делу, пускай и в Верховном озвучат мысли с рассмотрением всех нюансов. Хоть нам и тяжело сейчас, мы не стараемся заполучить назначенные суммы. Пойдут ли они после вступления приговора в силу, начнутся ли они после срока? Я не знаю, что ответить на эти вопросы».
Читайте также:
Auto.Onliner теперь в Telegram! Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by