Дмитрий Воронецкий: «Был у истоков автоперегонов и одним из первых привез в Беларусь Audi A6»
Прошлое интервью на эту тему проходило в условиях строгой секретности. Герой поставил жесткие условия: никаких имен и фотографий. Но сейчас все было по-другому. Дмитрий Воронецкий, начавший перегонять автомобили в 1992-м, сам предложил рассказать о превратностях опасного бизнеса, диких бригадах в Польше и волнах в автосфере. Он пережил 1990-е на трассах, в Варшаве стал жертвой угонщиков, а однажды лихо разобрался с рэкетирами. Но реально его остановили только визовые проблемы.
— Как вы пришли в эту сферу?
— Я был молодым предпринимателем, держал два киоска, и вроде бы все устраивало. Однажды друзья познакомили c человеком, который работал служащим в ГСВГ (группа советских войск в Германии). Он предложил попробовать заняться перегоном. На раздумья у меня было пару дней. Я сказал: почему бы и нет? Взял у брата взаймы $1000, и мы поехали. Тогда, в конце 1980-х — начале 1990-х, первые автомобили продавались на так называемом колхозном рынке в Соснах, напротив одноименного ресторана на Партизанском проспекте. Только-только начали возить «Жигули» и «Москвичи» из Грузии, Узбекистана.
— Почему именно оттуда, а не из Тольятти, например?
— Там люди были богаче. А первые иномарки привезли моряки. Как сейчас помню, в Минске появились Ford Escort, Opel Rekord и Ford Granada. Народ оборачивался, когда они проезжали мимо…
Ну так вот, в 1992-м мы поехали. Началось все с Польши. Нам нравился город Легница, где стояли наши войска. Там было что-то вроде перевалочной базы. Многие перегоняли машины из Германии и друг другу перепродавали. Потом плавно переместились в Дрезден. Там тоже было много советских людей, а немцы вели себя лояльно.
Первым пригнанным мною автомобилем были «Жигули», «двойка». Машина из Германии, так называемая реэкспортная. Сначала к нам поехали «Москвичи», потом ВАЗы — «четверки», «пятерки», «шестерки», «семерки», «девятки». Они очень отличались от наших — были проклеены, промаслены. Советские не просто так называли погремушками. Экспортные же все по справедливости хвалили. У меня есть товарищ, который до сих пор ездит на такой «девятке».
— Вы с некоторой ностальгией вспоминаете те времена. Хотя герой прошлого интервью был более пессимистичен.
— А мы не думали, какие это были времена! Хотели что-то делать, зарабатывать, жить, познавать. У меня даже была мысль снять сериал по этому поводу. Если задаться целью и вспомнить все истории, которые с нами происходили, уйдет неделя, чтобы их рассказать.
— Ну и что стало бы сюжетом одной из самых ярких серий?
— В один прекрасный момент на границе ввели талончики. Один водитель — один автомобиль. Как начинающий предприниматель я покупал их с запасом, по два-три. Но возникла проблема — как перегонять машины? Немногие хотели участвовать в этом процессе. Одни не могли из-за отсутствия визы, у других водительские документы были не в порядке, третьих останавливал страх поездки. Как я выкручивался? Находил человека в Польше, который соглашался пригнать автомобиль до границы. А дальше один перетаскивал две машины через пункт пропуска. Привязывал ремнями безопасности бампер к бамперу два ВАЗа и в одиночку вез. Протягивал пограничнику два талончика. Тот спрашивал: а где второй человек? Нет! Как так? А вот так: машины две, водитель один. Это была хохма! Но формально правота была на моей стороне, и я спокойно проезжал. А в Беларуси меня уже встречали и мы продолжали путь на двух автомобилях.
— Говорят, целая мафия контролировала перегон машин…
— Были люди, которые пытались, скажем так, кассировать. Жулики считали: раз мы зарабатываем, значит, они должны что-то с этого иметь… Их жертвами в основном становились случайные люди, которые решили заработать легких денег. На поверку деньги оказывались не столь легкими, как казалось первоначально. У новичков не было понимания, что в принципе нужно делать. Риск был большим, люди не задумывались, а жулики этим пользовались. Со многими бандитами мне пришлось столкнуться лично. Разговор обычно складывался так: «Дай денег» — «Не дам» — «Как так?» — «Так!» — «А, ну ладно, езжай». Другие же с ходу соглашались платить. Криминала вроде бы нет — человек сам отдал, а жулье процветает.
— Неужели у вас не было ситуаций, когда нависала угроза над вашим здоровьем или жизнью?
— Были. Как-то ехали колонной на четырех автомобилях, три из которых принадлежали мне. Нарвались на диких, беспредельщиков. Так называли сборные бригады, промышлявшие в Польше и состоявшие из белорусов, украинцев, россиян, казахов, узбеков и бог еще знает кого. Так сложилось, что разговаривал я один. Очень жестко. Сказал, мол, машины вам достанутся в одном случае — если вы меня сейчас порежете, порубите и от меня не останется ни одного живого кусочка. При этом предложил альтернативу: сейчас я денег не даю, но в следующий раз накрою «поляну» за свой счет — возьму виски, хорошего вина, закуску. Сейчас это, может, звучит диковато, но тогда это было в духе времени. Два раза я ездил с коробкой из-под бананов, доверху заполненной алкоголем и снедью. Честно хотел «расплатиться». Но больше их не встретил. Потом слышал, что бригаду разогнали.
А однажды за Вроцлавом решил уйти от полицейского автомобиля. До сих пор не знаю, может, там настоящие правоохранители сидели. Но в то время на объездных дорогах орудовали бандиты, которые ездили на выкрашенных в цвета полиции машинах. У них была форма, вроде бы краденная. Иногда на дорогу бросали мелкие шипы-ежики. Так останавливали автомобиль, а потом уже дело техники. Были случаи, когда у перегонщиков отбирали машины, а самих их привязывали к деревьям.
Боялся, но подспудно понимал: за этим низменным чувством стоит нечто большее, что пересилит страх, боязнь и другие эмоции.
— А в Беларуси было спокойнее?
— Проехав пол-Германии и Польшу, тут чувствовал себя как дома. Хотя какие-то вопросы возникали. В одного товарища даже стреляли из дробовика. Был момент, когда сами с оружием ездили. Возили людей за автомобилями на микроавтобусах, а дробовые пистолеты закапывали перед границей. Все разрешения были, но границу же не будешь пересекать… На обратном пути забирали. Но не припомню, чтобы оружие когда-нибудь пригодилось.
— Куда в основном уходили пригнанные автомобили? В прошлый раз перегонщик утверждал, что основными покупателями были россияне.
— По-разному. Летом 1994 года я лично пригнал девять машин. Покупались они прямо на пункте, где растаможивались автомобили. Рядом собиралась группа заинтересованных товарищей, в основном люди с южных краев. Многих я знал. Выходишь с таможни, а тебе уже деньги суют.
— Отчего ж они сами не ехали?
— Страшно было. Это ж самое опасное. У нас образовались две касты — перегонщиков и перекупщиков. Последние пятую точку за границу не переносили, боялись. Они покупали машины у перегонщиков, таких как я. Мы профессионально этим занимались! Я паспорт «выезжал» за год-полтора.
— Так в чем основная сложность?
— Не было ничего легкого. Но когда ты все это знаешь, много раз прошел и постоянно находишься в каком-то драйве, то все кажется простым. Лично я предлагал автомобили, которые видел сам. Если говорил, что серебристый универсал с царапиной на переднем крыле, то именно такой и привозил. А не черный потрепанный седан и другого года выпуска. Многие обижались: у тебя машины дорогие. На что я отвечал, мол, не агитирую никого их покупать. Только я знал, во сколько они мне обошлись. Зато у меня была репутация. Один клиент через меня купил девять автомобилей — себе, родственникам, друзьям.
Я всегда подчеркивал: люди, я гоняю машины с самого начала, при мне авторынок в Озерце строился, который сейчас называют «Малиновкой». Мне называли сумму, кому и для каких целей нужен автомобиль. Все остальное я делал сам. В 2001 году ушел с рынка, просто помогал перегонять и приобретать.
— Вы ушли с «Малиновки». А какие в 1990-е были еще авторынки?
— Кроме колхозного в Соснах? В 1993-м открыли стадион «Локомотив» на ул. Аэродромной. В 1994-м стали строить Озерцо. Тогда машины стояли вдоль обочины от кольцевой дороги.
— Кстати, знаю, там до сих пор есть географическое деление — витебский, бобруйский, гродненский угол.
— Да-да. А в 1990-х появились прибалты. Но им здесь было не сладко — от жуликов доставалось. Нас не трогали, потому что мы были не перекупщики, а трудяги, ну и кроме всего прочего свои. Вот что было важным: четкое разделение на перегонщиков и перекупщиков. У последних машины всегда более подготовленные — вымыты, отполированы. А мы об этом не думали — пригнал автомобиль и сразу на рынок. Цена у нас была такой, чтобы к концу дня машину мог забрать кто-то из перекупщиков. Когда рынок заканчивался, всегда кто-то ходил и скупал автомобили. Сейчас все немного по-другому, появились автохаусы, площадки и так далее. Но своя клиентура имеется у каждого.
— Кто были эти покупатели? Явно ж не рабочие с завода…
— Почему? И рабочие с завода! Между прочим, своеобразная публика. Они просились в Германию, чтобы самим посмотреть, пощупать. И я их возил. Но основными клиентами были те, кто, как говорили тогда, крутился. Кстати, интересная штука. В этом бизнесе очень много волн. На сленге их называли «хапун», «запара». В 1996-м у меня был сильный влет и мне пришлось работать не покладая рук. В Варшаве возле отеля Marriott угнали очень дорогой автомобиль — Mercedes E-Class (1993 г. в.), стоивший $25 тысяч. Машину оставил буквально на несколько минут. Потом мне рассказали, что работали профессиональные банды, отслеживавшие автомобили с немецкими номерами. Как только видели серьезную машину, то в течение часа готовились к угону и совершали кражу. Просто я оказался в ненужное время в ненужном месте.
А в 1998-м случился черный вторник и произошел сильный спад. Тогда я еще много залогов вернул, спас людям деньги. Не буду кривить душой, сам заработал, потому что предпринял определенные действия. В начале 2000-х случилась очередная волна, связанная с введением евро. Этих моментов я не замечал, потому что мой бизнес был несколько диверсифицирован: продавал машины, возил людей за автомобилями и еще купил два автовоза. Особых провалов не было.
— А на каких автомобилях специализировались?
— В основном на немецких: Mercedes, BMW, Volkswagen, Audi. Одним из первых привез в Беларусь Audi A6. На этих машинах я съел собаку: мог по выхлопной трубе определить двигатель, по кузову — пробег, состояние и так далее. Ко мне стекалась информация об этих автомобилях со всей Германии, а в Беларуси я знал, кому они нужны. На рынок из десяти машин выезжала одна. Остальное разбирали перекупщики или клиенты.
— Изменение законодательства, правил, условий в других странах влияло на автосферу?
— Когда открыли немецко-польскую границу и жители соседней страны хлынули в Германию. Это нарушило некий порядок, складывавшийся годами. Обычно прибалты забирали самое дешевое, а белорусы — чуть лучше или среднее. Тогда эту категорию транспортных средств вывезли поляки. Возникла конкуренция, для нас цены стали выше, стоимость повысилась и на рынке в Озерце.
За время поездок в Германию я досконально изучил структуру автохендлеров: сколько они зарабатывают, по каким ценам продают. Бывали случаи, когда я привозил машину и отдавал ее буквально за таможню, то есть цена доставки и автомобиля не считалась. А в Германии эту машину мне просто отдавали. Было выгоднее ее продать, чем отправить на металлолом и отдать 163 евро.
Мне до сих пор предлагают автомобили с очень большими скидками, например Mercedes. Внутри компании существуют программы, по которым проходят так называемые отказные машины. Во всем мире стоит более 1 миллиарда новых автомобилей, и их никто не продаст, иначе это нарушит баланс в промышленности. В нынешней стоимости новой машины заложены как минимум две цены. Подчеркну, это данные из открытых источников.
— Что, по вашему мнению, наиболее сильно ударило по нашему авторынку? Повышение таможенных пошлин для физлиц в 2011 году?
— Наоборот, 2011-й очень поднял авторынок. Точнее, поднялись те, кто торговал. Но одновременно появился дисбаланс. В какой-то момент стали хватать все, а этого категорически делать нельзя, потому что в такую волну сливают весь хлам. Рынку это ничего не даст. Он просто будет переполнен некачественным товаром.
Я прогнозировал, что весна 2014-го ознаменуется подъемом на авторынке. Ведь каждая волна длится полтора-два года максимум. Однако в 2011-м ввезли очень много автомобилей, и период увеличился до 2,5 года. А в конце 2014-го случилась Россия, где цены на машины, считай, упали вдвое. Для наших людей это звучало как призыв: халява! Ну и что, что под окном стоит два непроданных автомобиля, надо брать. Мало кто задумывался, что, приобретая машину, он создает конкуренцию сам себе, ведь нужно будет реализовать неликвид.
Сейчас рынок должен стабилизироваться. Люди должны понять: автомобили надо продавать за те деньги, за которые их покупают. Как определить адекватную цену? Открой объявления, возьми все машины такого же класса, модели и модификации с аналогичными параметрами, а потом поставь на $100 дешевле. Останется дождаться звонков. И сразу станет ясно, сколько стоит автомобиль.
— Люди, которые были заняты в автобизнесе в 1990-х, имели все шансы сколотить состояние. Где они сейчас? Чем занимаются?
— Кто-то занимается строительством, кто-то открыл автохаус, кто-то неудачно вложил деньги. Лично у меня была открыта фирма в Лейпциге. Сейчас она «спит». Там же у меня есть квартира. Я оставлял залог под площадку. Хотел сделать что-то вроде мини-мотеля с СТО для таких, как я сам. Но меня очень подвел вице-консул немецкого посольства в Минске. Я принес пакет документов, в том числе сертификат Лейпцигской ярмарки о том, что она мне сдала в аренду помещение. Тем не менее мне отказали в специальной визе, предложили только туристическую. Как работавшему там человеку мне нужна была особая страховка, а она привязывалась к визе с видом на жительство. Мне просто не дали возможности. На этом все закончилось. Не то чтобы ушел из этого бизнеса, просто теперь консультирую по покупке и продаже автомобилей и к тому же занялся другим делом.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by
